Дланью Господней храним.
Горний Иерусалим.
Все мы к тебе придем.
От Исайи до Иоанна.
***
Время здесь можно потрогать руками –
В этом Городе есть такие места…
Время здесь измеряется не веками –
Может, это море, сливающееся с песками,
Пот и кровь, истекшие по телу Христа?
А может быть, это летящий камень,
Арапчонком пущенный у блокпоста?
Время здесь движется вместе с нами –
Венами вечности или снами?
А за ним – высота. Или – пустота…
***
В Вифлеем забрести – а потом не сносить головы, –
у яслей постоять над грошовой рождественской свечкой…
За углом – варят сахлеб, и запах тахинной халвы,
и ослица кричит, возбудясь преждевременной течкой.
За углом – тыщи лет, и недремлющий снайпер-араб,
напитавший свой гнев не сурою Омара Хайяма.
Он учился в МИСИ, он вчерашний строитель-прораб,
и на лбу его – лентой – зеленое знамя ислама…
Задувает январь полуснегом и полудождем
переулки и улочки те, что оставил Спаситель.
На стене (нацарапано, видимо, острым гвоздем) –
неприличное слово. Сказать перевод?
- Не простите…
И горчит пуще прежнего нынче пасхальный кагор.
И сиротским дождям в белый снег превратиться пора бы…
Не Самсоновы лисы – лучи пробегают меж гор.
Не сносить головы – но сносить башмаки,
что вчера я купил у араба.
***
А там, где солнце
из-за Храмовой горы
за Масличную гору повернуло,
на белом камне
звук моих шагов не слышен
в тени шагов Давида, Соломона,
Христа, идущего на казнь…
А там, где тень
от Западной стены
вибрирует молитвой или плачем,
дохнул вдруг ветер
жаром поднебесья –
соринка вечности мне залетела в глаз.
***
В Иудейских горах – зима...
Зябнут звезды. Сквозь легкие тучи
Вдруг просыпалась сулема –
Яд луны, невесомо-летучий.
Пополуночи колокол бьет,
В церкви Сретенья – литургия.
И берет меня в оборот
Церебральная ностальгия.
А наутро солнце зальет
Ярым светом Эйн-Карема тропы,
И лениво зевнет зелот,
Бросив питу на карту Европы.
***
Сотрем с наших губ хоть на час пересуды и споры.
И станем тобою, Фаранский пейзаж в январе…
Мы – белое солнце, что в дымке уходит за горы,
Сосуд тишины, что звенит на вечерней заре.
Мы – крылья простертые малой испуганной птахи,
Что будет кружить дотемна над упавшим гнездом.
Увы, не стереть с наших губ все сомненья и страхи…
Трепещет закат, как душа перед Божьим судом.
***
На склоны холмов опустилась ночная тоска…
То зверя зрачки иль отсверк на камне у Тимны?
Пророком ли стану иль горстью сухого песка?
Любви ли спою или смерти последние гимны?
Идите за мной иль избавьтесь, друзья, от меня.
Вам путь уготован, но знаки таятся до срока.
И ночью безлунной, и в свете божественном дня
Зрит каждого, братья, недрёмное строгое Око.
Бог с вами, навеки… Но если не буду я сам
Жить в мире, его наполняя любовью,
Господь отвернется от нас, и – конец чудесам:
Земля переполнится, братья, и кровью, и болью …
***
Не закрывай на меня глаз, брат.
Знаю: труден твой путь, друг.
Я стою здесь, у Сионских врат,
Но то же солнце прожгло мне грудь.
Век свой завершает круг.
Срок ему вышел весь, истек.
Но ведь мы живы с тобой, друг.
И еще, даст Бог, поживем, браток.
Пусть даже трижды безумен мир,
Путь наш лежит вослед Христу…
Сердце своё износив до дыр,
Все ж одолеем седьмую версту.
***
Тревогой неизбывной ночь полна.
В холодной тишине лишь ветра всплески.
Спит Вечный город… Белая луна
Сквозь бежевые смотрит занавески.
Залаяла собака на посту.
Двоится мир за гулкой синевою.
И я в него уйду, и прорасту
Когда-нибудь
звездой или травою.
***
Твоих камней, Иерусалим,
Я слышу мудрое молчанье…
В них стон, молитва, причитанье
Всех, кем ты был боготворим.
В них рев огня, сражений гул,
И гордый клич, и стон предсмертный.
…Туман уходит предрассветный,
Как в дни, когда был жив Саул.
Как в дни Давида, Соломона
Восходит солнце над тобой,
Толпа галдит наперебой,
Верблюд лежит в тени лимона.
Ты – вечен. И неразделим.
Другой тебе споет осанну,
Когда я белой пылью стану
Твоих камней, Иерусалим.
Свет Фаворский
Надо мной – галилейский зной.
Мерно колокол бьет на Фаворе.
Подо мной – Галилейское море.
А московские вьюги – за мной.
У престола, склонив колено,
У Вселенной престола стою, не дыша.
Если будет любовь нетленна,
Значит будет бессмертна душа.
Надо мной – галилейский зной.
А за мною – московская вьюга.
Осени и врага, и друга
Благодатью Своей неземной!
Жизнь земная, ты благословенна,
Восхождения путь верша!
Если будет любовь нетленна,
Значит будет бессмертна душа.