Фотогалерея :: Ссылки :: Гостевая книга :: Карта сайта :: Поиск :: English version
Православный поклонник на Святой земле

На главную Паломнический центр "Россия в красках" в Иерусалиме Формирующиеся паломнические группы Маршруты О проекте Поклонники XXI века: наши группы на маршрутах Поклонники XXI века: портрет крупным планом Наши паломники о Святой Земле Новости Анонсы и объявления Традиции русского паломничества Фотоальбом "Святая Земля" История Святой Земли Общие исторические обзоры История христианства на Святой Земле Христианство и другие религии в фокусе политики Библейская история, археология и Святая Земля Письменные источники по истории Святой Земли История Святой Земли и христианства в преданиях и жизни других странБиблейские места, храмы и монастыри Праздники Чудо Благодатного Огня Святая Земля и Святая Русь Духовная колыбель. Религиозная философия Духовная колыбель. Поэтические страницы Библия и литература Библия и искусство Книги о Святой Земле Журнал. (Электронная версия) Православное Общество "Россия в красках" Императорское Православное Палестинское Общество РДМ в Иерусалиме Вопросы и ответы


Паломничество в Иерусалим и на Святую Землю
Рекомендуем
Новости сайта
Святая Земля и Библия. Смотрите новый цикл фильмов о Святой Земле: Часть 1-я, Часть 2Часть 3
Главный редактор портала «Россия в красках» в Иерусалиме представил в начале 2019 года новый проект о Святой Земле на своем канале в YouTube «Путешествия с Павлом Платоновым»
Людмила Максимчук (Россия). Из христианского цикла «Зачем мы здесь?»
«Мы показали возможности ИППО в организации многоаспектного путешествия на Святую Землю». На V семинаре для регионов представлен новый формат паломничества
Павел Платонов (Иерусалим). Долгий путь в Русскую Палестину
Елена Русецкая (Казахстан). Сборник духовной поэзии
Павел Платонов. Оцифровка и подготовка к публикации статьи Русские экскурсии в Святую Землю летом 1909 г. - Сообщения ИППО 
Дата в истории

1 ноября 2014 г. - 150-летие со дня рождения прмц.вел.кнг. Елисаветы Феодоровны

Фотогалерея
Православные паломники на Святой Земле в октябре-ноябре 2017 года

Святая Земля в 2016-2017 годах
Интервью с паломником
Протоиерей Андрей Дьаконов. «Это была молитва...»
Материалы наших читателей

Даша Миронова. На Святой Земле 
И.Ахундова. Под покровом святой ЕлизаветыАвгустейшие паломники на Святой Земле

Электронный журнал "Православный поклонник на Святой Земле"

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.
Удивительная находка в Иерусалиме или судьба альбома фотографий Святой Земли начала XX века
Славьте Христа  добрыми делами!

На Святой Земле

Обращение к посетителям сайта
 
Дорогие посетители, приглашаем вас к сотрудничеству в нашем интернет-проекте. Те, кто посетил Святую Землю, могут присылать свои путевые заметки, воспоминания, фотографии. Мы будем рады и тематическим материалам, которые могут пополнить разделы нашего сайта. Материалы можно присылать на наш почтовый ящик

Наш сайт о России "Россия в красках"
Россия в красках: история, православие и русская эмиграция


 
 
5. Восемь месяцев страданий

 

Михаил Сириец утверждает, что Антиохия должна была пасть от рук франков
 
* * *
В то время, когда франки были в Константинополе, Антиохия подверглась землетрясению, и посреди основания одной из рухнувших башен нашли огромное подземелье, где находились большие бронзовые фигуры, изображающие франков на конях, в их одеждах, с копьями, мечами и тому подобным оружием из бронзы; они были скованы и стянуты железными цепями. Турецкий султан Баги-Зиян приказал спрашивать и справляться о них, но так как не нашел никого, кто бы знал, для чего они предназначались, и ни одной записи, говорящей о них, все подумали, что это были идолы, которым поклонялись язычники. Поэтому по приказу султана их разбили. Но потом нашлась одна слепая старуха, которая сказала: «Я слышала от старых людей, что под такой-то башней хранятся талисманы против народа франков, чтобы помешать им выступить и пересечь море». И когда правитель сам услышал об этом из уст старухи, он раскаялся, что разбил их, и спросил ее: «Слышала ли ты, как они были отлиты? Можно ли их сделать заново?» И когда она ответила «нет», они ударили ее и убили. 6 октября 1097 г. армия отправилась в путь и покинула Мараш. Тяжелый переход через ущелья Анатолии уже был основательно забыт: дорога на Антиохию (нынешнюю Антакью) пролегала через необычайно богатые места. Небольшие города, где жили христиане, армяне или сирийцы, не сговариваясь, поднимали восстания, убивая или обращая в бегство мусульманские гарнизоны, сбрасывая турецкую власть, которая давно дискредитировала себя интригами и соперничеством.

Дорога, по которой шли крестоносцы, пересекала Оронт в месте, называемом «Железный мост», самой важной точке пути между Алеппо и Антиохией; обычно здесь караваны, путники и торговцы, стремящиеся попасть в крупный торговый центр Северной Сирии, платили пошлину за товары и дорогу. «По мере того, как мы приближались к железному мосту, наши передовые отряды, обыкновенно шедшие перед нами, обнаружили впереди внушительный отряд турок, которые спешили на помощь в Антиохию; они атаковали их и разбили наголову. Одержав победу, наши по милости Божией завладели огромной добычей из лошадей, верблюдов, мулов и ослов, нагруженных зерном и вином» (Аноним).

Не прошло и полдня с момента захвата Железного моста, как Боэмунд и его конница увидели вдали стены Антиохии. Город, чья оборонительная система могла сравниться только с константинопольской, пользовался славой неприступного. Византийцы укрепляли его с 970 по 1085 год, до момента, когда турки завладели им хитростью. Четыреста башен возвышались над огромной крепостной стеной, с севера которой находились болота, с юга и востока — головокружительные отвесные склоны горы Сильпиус, а на западе — укрепленный склон к Оронту. Боэмунд ограничился самыми быстрыми приготовлениями: он заблокировал ворота Св. Павла, ведущие на Алеппо. Другие христианские воины расположились в определенном порядке от ворот Собаки до ворот Сада. Несмотря на многочисленность, христиане могли охватить лишь четверть от общего периметра крепостной стены (шесть километров с востока на запад, четыре — с севера на юг). Если осада и велась, то полной блокады не было, поскольку у гарнизона оставалась возможность действовать со стороны Латтакии, гавани Св. Симеона и особенно со стороны цитадели, возведенной на вершине горы Сильпиус. «Мы осаждали трое ворот города. С другой его стороны у нас не было достаточно места, чтобы вести осаду, потому что нам мешала гора, через которую был лишь один узкий проход» (Аноним). Боевой дух крестоносцев пропал впустую, ибо они не сделали ни одной серьезной попытки захватить крепость. Это было серьезной ошибкой, которую отметили все хронисты. «Наши неприятели турки, находившиеся в городе, так нас боялись, что в течение 15 дней ни один из них не осмеливался напасть на кого-нибудь из наших». Мало-помалу гарнизон одумался и начал совершать вылазки из города и окружать паломников. Для крестоносцев возможность быстрой победы была упущена. Больше такого случая не представится, и они смогут занять город лишь после того, как сумеют полностью окружить его. Но какой ценой! Вместо того, чтобы направить все силы на общее дело, они разменивались по мелочам, что повлекло за собой, как мы увидим, самые пагубные последствия.

Гарнизон, воодушевленный грозным Баги-Зияном, бывшим атабеком султана Мелик Шаха, активно защищался, что поставило христиан в трудное положение. Воину, фуражиру, паломнику или монаху, вышедшему за пределы лагеря, грозила опасность быть зарубленным мусульманскими передовыми отрядами или попасть к ним в плен. Боэмунд попытался провести диверсию против крепости Харим (расположенной в нескольких километрах на восток от Антиохии). Он выманил гарнизон в открытое поле, увлек их в засаду и захватил толпу пленников, которых приказал обезглавить перед воротами городской стены, осаждаемой его рыцарями. Готфрид приказал навести понтонный мост через Оронт, чтобы можно было переправляться на левый берег реки и наладить таким образом прямую связь с гаванью Св. Симеона, где только что бросили якорь первые генуэзские корабли с подкреплением и провизией (17 ноября 1097 г.).

Однако мусульман мало беспокоили франкские маневры, тем более, что они рассчитывали на поддержку всех исламских областей Ближнего Востока. Отрывок хроники Алеппо (Кемаль ад-Дин) свидетельствует об уверенности гарнизона: «Франки (да проклянет их Господь!), став перед Антиохией, прорыли между своим лагерем и городом широкий ров, дабы защищаться от нападений гарнизона из-за превосходства, которое он имел над ними, ибо атакам осажденных почти всегда сопутствовала удача. Со своей стороны Баги-Зиян искал помощи повсюду, как в ближних, так и в дальних землях».

Чтобы оградить себя от последствий внезапных вылазок, бароны возвели укрепление, позволявшее отражать вражеские налеты с тыла. Оно было построено в рекордные сроки на холме, называемом Морегар или Мальрегар и возвышающемся над той частью крепостной стены, которую осаждал Боэмунд. Основные войска по очереди стояли там гарнизоном. Укрепление обеспечило армии некую защиту, но с середины декабря возникла другая проблема, потребовавшая немедленного решения. Продовольствие было на исходе, и некоторые съестные припасы совершенно закончились. Историки долго распространялись о бессмысленной трате продуктов, о бесстыдном грабеже богатых земель Антиохии и отсутствии предусмотрительности у крестоносцев, которые не позаботились о том, чтобы сделать запасы. Не споря с тем, что беспорядок, небрежность и бессмысленная трата продуктов действительно имели место, нам все же следует признать, что кочевой образ жизни крестоносцев вкупе со сложностями передвижения делал накопление и хранение запасов затруднительным. К тому же небольшие отряды, отправленные за продовольствием или фуражом, непременно гибли либо при столкновениях с более многочисленными силами, либо попадая в тщательно приготовленную засаду. Поэтому советом сеньоров было решено направить на вражескую территорию большой отряд с целью грабежа. Несколько дней спустя после Рождества двадцать тысяч человек покинули лагерь. Это были если не самые отборные, то по крайней мере прекрасно вооруженные войска. Возглавляемые Боэмундом и графом Фландрским, они проникли на сарацинскую территорию (они тонко различали земли, населенные мусульманами — юг и восток Антиохии, и северные и западные области, где жили местные христиане). Этот налет закончился необычным образом. Военная экспедиция наткнулась на правителей центральной Сирии, которые готовились к выступлению, чтобы снять осаду с Антиохии. Этой армией командовал Дукак Мелик, правитель Дамаска, его сопровождали турецкий атабек Тугтекин и арабский князь Хомса; для союзников открывалась заманчивая возможность уничтожить самые опасные части армии захватчиков. Сражение между ними состоялось 31 декабря 1097 г. Франки, несмотря на численное превосходство противника, сохранили хладнокровие; тем не менее, они не посмели двинуться дальше, со своей стороны мусульманам пришлось отказаться от намерения освободить Антиохию, и они вернулись на исходные позиции. «Продовольственная» экспедиция возвратилась в лагерь, принеся с собой славу вместо добычи.

С потерей этой последней надежды голод стал ощущаться еще сильнее, и боевой дух воинов заметно ослаб. К тому же войска, продолжавшие осаду, понесли значительные потери из-за разделения армии: не упуская ни единой возможности нанести серьезный удар, турки гарнизона воспользовались походом за продовольствием, чтобы совершить крупную вылазку. Вначале они испытали способность осаждающего корпуса к сопротивлению, атаковав его в наиболее слабых местах. Затем в ночь на 29 декабря 1097 г. они пошли в атаку. «Эти ужасные варвары появились ночью и свирепо набросились на нас. Они убили большое число наших рыцарей и пехотинцев, которые не были достаточно хорошо защищены. В этот печальный день епископ (речь идет о папском легате) потерял даже своего сенешаля, который нес и охранял хоругвь, и если бы не было реки, они бы еще чаще наступали на нас и причинили бы еще больший вред нашим людям» (Аноним). Аноним хоть и участвовал в этой схватке, но сообщает нам о ней очень немногое; ведь будучи воином итало-нормандской армии, он просто опускает те события, которые могли бы бросить тень на славу его сеньора Боэмунда. А однако в течение именно той ночи соперник Боэмунда, граф Тулузский, чуть не захватил Антиохию. Как только турки ринулись в атаку, граф Сен-Жилльский во главе отряда конницы разбил толпу противника. Он был уже в двух шагах от города, вот-вот мог проникнуть туда вместе с бежавшими турками, как вдруг ряды христиан охватила внезапная паника, обратившая уже показавшуюся близкой победу в поражение. Турки восстановили порядок в рядах, снова пошли в атаку и принялись рубить рассеявшихся по полю пехотинцев. В рассказе Аноним упоминает хоругвь легата Адемара Монтейского: победители захватили ее, осквернили, надругались, а затем в насмешку выставили на вершине башни. На этом стяге была изображена Божья Матерь города Пюи, почитаемая всей южной Францией. Длительность осады и сопровождавшие ее трудности все больше озлобляли воинов: началось убийство пленников, осквернение могил и памятников культуры, многочисленные и разнообразные злодеяния... Это было началом ужасной «священной войны», вскоре она приведет к всеобщим избиениям, которые будут иметь самые печальные последствия для западноевропейских рыцарей, обосновавшихся в Леванте.

Поскольку в ходе экспедиции за продовольствием не удалось ничего добыть, было необходимо обратиться к армянам или сирийцам: «Увидев, что наши вернулись почти с пустыми руками, они решили отправиться по горам и окрестностям, чтобы найти и купить зерна и провизии и привезти это в лагерь, где царил голод. Они продавали нам груз одного осла, стоивший сто двадцать су. И тогда много из наших умерло, не имея денег заплатить такую высокую цену» (Аноним). Разумеется, армянские и сирийские хронисты видели эту картину совсем по-другому: без преданности и самоотверженности восточных христиан большая армия погибла бы полностью. Матвей Эдесский даже превозносит бескорыстие монахов с Черной горы, которые щедро снабжали крестоносцев продовольствием. Рене Груссе придерживается золотой середины. Заметим лишь, что голод безжалостно свирепствовал лишь среди самых бедных участников похода: «Мы испытывали крайнюю нужду: турки теснили нас со всех сторон, так что никто не осмеливался выйти из палаток, потому что, с одной стороны, они притесняли нас, а с другой, нас мучил голод; и не было нам ни помощи, ни поддержки. Неимущие и обездоленные бежали на Кипр, в Римскую землю, в горы; тем более, мы не осмеливались двинуться к морю, опасаясь ненавистных турок, у нас не оставалось никакого выхода... Бедность и нужда, посланные нам Господом за наши грехи, были таковы, что во всей армии не нашлось бы и тысячи рыцарей, у которых остались бы лошади в добром состоянии» (Аноним). Поход грозил вот-вот остановиться. И, если мотивы простых пехотинцев легко понять (в общем-то, проявился обыкновенный рефлекс самосохранения), то дезертирство Гийома Шарпентье (Плотника), виконта Мелена, оправдать уже сложнее; что касается Петра Отшельника, то его бегство свидетельствует о трусости и заурядности этого человека: убежав вместе, они были перехвачены Танкредом и с позором возвращены в лагерь.

В январе 1098 г. возросло смятение, которое было вызвано практически всеобщим голодом, постоянными стычками с охваченным фанатизмом гарнизоном и эпидемиями, пришедшими с сезоном дождей. На этом крестоносцы, признав свой провал, могли бы и завершить свой поход. Однако один барон упорно продолжал поддерживать слабеющих, восхвалять отважных, вновь поднимать войска, угнетенные морально и ослабевшие физически: то был Боэмунд Тарентский. Мы рассказали, как он заключил союз с василевсом, при условии, что ему будут отданы обширные владения. С согласия императора или без оного нормандец решил остановить свой выбор на плодородных землях Антиохии. Чтобы совет предводителей похода признал за ним право первенства в случае, если город будет взят, он прибегнул к следующей хитрости: однажды утром, когда воины пребывали в особенно мрачном расположении духа, он объявил о своем твердом желании вернуться в Италию. Он ссылался на то, что смерть косила его людей и лошадей и оправдывал свое желание возвратиться нехваткой денежных ресурсов. Взамен он брал на себя обязательство по возвращении в Италию выслать подкрепление, чтобы позволить армии (или тому, что от нее останется) продолжить поход к Святому городу. На самом деле он отнюдь не собирался возвращаться, но хотел еще до победы обеспечить свои права на этот город, так, чтобы они были признаны феодальным правом. Бароны слишком ценили энергию и мастерство Боэмунда, чтобы не понять, что его отъезд будет означать неминуемый крах экспедиции. Поэтому они без колебаний уступили ему все права на Антиохию и ее окрестности. Только граф Тулузский, представитель понтифика, требовал передать ему основную часть завоеванных в будущем земель. Помимо сопротивления графа Сен-Жилльского существовало еще одно препятствие, которое могло сорвать передачу Боэмунду прав сеньора: этим препятствием был небольшой византийский отряд, под командованием Татикия сопровождавший латинян. Как только город будет взят, они должны были объявить его собственностью своего господина, василевса, и не будет ничего проще как отстранить Боэмунда, напомнив всем о клятве верности, данной императору Алексею. Ничего не зная о горестях, страданиях и потерях крестоносцев, Империя завладеет богатой Антиохией, «жемчужиной Сирии», посредством всего лишь нескольких сундуков с золотом. Чтобы никто не расстроил его планов захвата Леванта, князь Тарентский должен был сделать так, чтобы Татикий исчез. Поскольку невозможно было уничтожить его силой (бароны признавали императора своим сюзереном и верховным союзником и не допустили бы открытого посягательства на его представителя), он прибегнул к хитрости. Турок Татикий представлялся подходящей с психологической точки зрения фигурой для плетения интриг: Боэмунд ловко предупредил его о ненависти, которую якобы питали к нему бароны — как будто предводители похода втайне обвиняли его в заключение сделки с собратьями по крови; они собирались заманить его в ловушку и убить, но он, Боэмунд, верный вассал василевса, не пожелал участвовать в этом позорном деле. Представитель императора испугался, тепло поблагодарил нормандца и отправился на Кипр, откуда, как он утверждал, собирался снабжать христианский лагерь провизией и посылать подкрепление; к тому же он обязался восполнить резерв лошадей, необходимых для восстановления наступательной силы христианских войск. Как только Татикий уехал, Боэмунд разразился жалобами и проклятиями, и весь лагерь крестоносцев заклеймил трусость и предательство императорского посланника и его господина Алексея Комнина. Такое странное бегство серьезно повлияет на будущие отношения между франкскими поселенцами и Византийской империей: несмотря на несколько недолгих периодов сотрудничества, империя будет в своих интересах, а порой даже в интересах мусульман Сирии и Месопотамии беспрестанно стараться выдворить латинян из Леванта.

Каковы бы ни были его причины, бегство Татикия пришлось очень некстати, ибо к берегам Оронта приближалась внушительная турецкая армия. Ридван, сельджукский мелик Алеппо, в сопровождении Артукида Сукмана и туркменских войск, спешили на помощь Антиохии. Боэмунд, чувствовавший себя отныне как дома, возглавил небольшой отряд латинской конницы (700 всадников), в то время как пехота продолжала осаду. Конница незаметно покинула лагерь и направилась к Железному мосту между Антиохийским озером и берегом Оронта. В этом превосходно выбранном с точки зрения стратегии месте обходные маневры были невозможны, и турецкие лучники, которые, следуя традиционной тактике, попытались обстрелять франкскую конницу, мешали друг другу. Выждав благоприятный момент, Боэмунд приказал коннице атаковать: она смела все на своем пути, отбросив лучников к пехотинцам, а их в свою очередь — к сарацинской коннице. Железный вихрь снес до основания мусульманский лагерь, где пытались обороняться несколько отрядов. Ни один из франкских рыцарей не задержался для грабежа, они остановились лишь для того, чтобы дать отдохнуть лошадям, а затем плотными рядами, нога к ноге, опустили длинные копья из ясеня и снова бросились в атаку. Атака следовала одна за другой, превращая поражение противника в полную катастрофу. Город Харим, расположенный в тридцати километрах от Антиохии, первым осознал масштаб победы: христианское население взбунтовалось, изгнало алеппский гарнизон и призвало крестоносцев. Захваченная добыча была огромной, а продовольствия, доставленного в лагерь, хватило, чтобы положить конец голоду.

Пехотинцам, остававшимся у стен города, тоже сопутствовала удача: они смогли оттеснить турок, вышедших на помощь войску, которое направлялось снять осаду; в течение четырех дней баллисты и катапульты забрасывали деморализованный город головами мусульман, погибших в битве при озере.

Каждый день все более утверждаясь в роли предводителя осаждавших, Боэмунд дошел в своей «галантности» до того, что подарил триста голов посланникам фатимидского халифа Каира, пришедших обсудить возможность заключения союза — франко-египетского альянса, чтобы изгнать турок, их султана и аббасидского халифа из Месопотамии (февраль 1098 г.).

Победа укрепила веру христиан, которые сразу стянули кольцо осады: им пришлось — правда, с запозданием — последовать советам византийских инженеров, которые, подъехав к городу, предложили построить ряд укреплений, обеспечивших эффективную блокаду. «Наши вожди собрались на совет и сказали: прежде чем терять наших людей, построим замок на горе Магомерия, что перед воротами города, там, где находится мост... Граф Тулузский заговорил первым: „Дайте мне необходимую помощь, чтобы возвести этот замок, и я построю его и буду охранять". Боэмунд отвечал: „Если вам и остальным будет угодно, я отправлюсь с вами в гавань Св. Симеона, чтобы привести оттуда людей, способных справиться с этим делом; пусть те, кто останется здесь, возведут укрепления со всех сторон, чтобы обороняться"» (Аноним).

Был выбран небольшой холм над рекой; на нем стояли две мечети, а надгробные камни занимали все свободное пространство вокруг. В один из самых тяжелых моментов осады ночью там произошло тяжелое столкновение между турецким гарнизоном и тулузским отрядом. Турки поняли, что они должны любой ценой остановить строительство укрепления. Поэтому они предприняли безумно отважный шаг: пока отряд «диверсантов» готовил засаду возвращающимся из гавани Св. Симеона, все имеющиеся в наличие силы атаковали укрепление Магомерии, уже охраняемое пехотинцами. В то время, когда последние кое-как удерживали натиск, внезапно появились Раймунд Сен-Жилльский и Боэмунд, которых турки считали уже убитыми. Придя в ярость из-за непредвиденных потерь, вызванных попаданием в засаду, они повели конницу в бешеную атаку. «Рыцари истинного Бога, вооруженные знаком креста, яростно бросились вперед и храбро атаковали турок, которые бежали через узкий мост к городским воротам; те, кто не сумел живым перебежать мост из-за сбившихся в одну кучу людей и лошадей, там и встретили свою вечную смерть вместе с дьяволом и его ангелами. А мы, одержав верх, теснили и низвергали их в реку. Быстрые воды реки были окрашены кровью турок, и если кто-то из них пытался забраться на мост или добраться до берега вплавь, его разили наши воины, бежавшие по берегам реки. Крики и вопли наших воинов и турков доносились до неба... Христианки из города появлялись у бойниц на крепостной стене и смотрели на плачевную участь турок, тайком хлопая в ладоши; по приказу турецких военачальников армяне и сирийцы по доброй воле или по принуждению бросали в нас копья... Лишь ночь смогла разъединить нас» (Аноним).

На следующий день турки снова совершили вылазку, чтобы похоронить убитых. Крестоносцы тотчас же разорили могилы, с целью добыть оружие, драгоценности и всевозможные ценные предметы, захороненные вместе с воинами. Они отрезали врагам головы, которые затем кидали как попало в общий ров. Хронисты — современники осады — уверяли, что ведя счет головам, франки могли составить представление о количестве павших в сражении. Затем победители уничтожили обе мечети на кладбище: с помощью полученных материалов вкупе с надгробными камнями удалось закончить укрепление на горе Магомерии.

Поскольку средневековая нетерпимость была одинаково характерна и христианам и мусульманам, бессмысленно подробно останавливаться на ужасах священной войны; необходимо, однако, отметить кровавую и с точки зрения психологии болезненную жестокость западноевропейских воинов, отметившую их пребывание в Леванте. Оцепенение надолго овладеет всем сирийским миром, но именно эти эксцессы первого крестового похода будут способствовать возрождению и распространению джихада, который в конце XI в. уже не практиковался.

Что касается осады, то гарнизону оставался лишь один путь к отходу, по направлению к Латтакии; между тем, на западных склонах горы Кассиус возвышался монастырь и форт, взятие которых дало бы осаждающим решающее преимущество. «Наши воины держали совет и единодушно сказали: „Выберем одного из нас, чтобы надежно охранять этот замок и преградить неприятелю путь к равнине или к горам, не позволяя ему войти или выйти из города". Танкред первым выступил перед остальными и сказал: „Если бы я знал, какую выгоду мне это принесет, я бы занял этот замок со своими людьми, а что до дороги, на которой нас столь часто атакуют наши враги, я встану грудью и смогу преградить ее"». Ему было обещано четыреста марок серебра. Танкред отправился в путь со своими доблестными рыцарями и воинами. Он преградил все пути туркам, так что никто не осмеливался выйти за городские ворота, чтобы запастись фуражом, дровами или необходимыми продуктами питания. Танкред остался там со своими воинами и начал расширять блокаду города. «В тот же день значительное число армян и сирийцев в полной безопасности подходили со стороны гор, принося туркам еду для пропитания города. Танкред выступил им навстречу, захватил их со всей провизией, зерном, вином, ячменем, маслом и другими подобными припасами» (Аноним).

Вот текст, свидетельствующий об отсутствии помощи, которую могли бы оказать местные христиане своим западным собратьям. Такое будет происходить часто, и это усложнит работу историков XX в.; последние никак не могли признать то, что восточные христиане весьма настороженно относились к богоугодному делу. Они забывали, что сирийцы и армяне считали себя, прежде всего, народами Востока и испытывали симпатию к турецким или арабским правителям и что долгое сосуществование научило их понимать и иногда даже ценить их.

Читатель мог бы удивиться, что до сего момента мы обращаемся лишь к западным хроникам. Отсутствие подлинных мусульманских документов объясняется тем, что никто на Востоке еще не воспринимал крестовый поход как нечто совершенно особенное. Турки и арабы считали, что имеют дело с византийской армией наемников (проход латинян через Константинополь и их вассальная присяга подтверждали эту версию), в задачи которой якобы входило немного изменить границы Империи. За первые годы крестового похода латиняне были известны мусульманам только под именем «рум» (ромеи), т. е. византийцы, подданные восточной Римской империи. Идея заключения союза между крестоносцами и Фатимидами говорит о том, что цели похода не афишировались: действительно, если бы египтяне знали, что точкой назначения похода был Иерусалим, ни о каком сотрудничестве между ними не могло бы быть и речи. Напротив, одним из результатов заключения союза, на которые рассчитывал Каир, должно было стать включение Палестины во владения Фатимидов. В любом случае ни один из жителей Леванта, ни мусульманин, ни христианин, не мог предвидеть, что там навсегда обоснуются латинские переселенцы и создадут независимые государства; обычно нашествие захватнических армий оставляло более или менее глубокие раны, которые заживали, как только воины, нагруженные добычей, возвращались в родные края. Даже если бы сирийцы знали о заявленных причинах начатого похода (освобождение Гроба Господня и защита местных христиан от тирании турок), они не нашли бы в своем прошлом ничего, что могло бы оправдать подобное мщение.

Несмотря на сопутствующую крестоносцам удачу и блокаду, наконец-то принесшую свои плоды, осада могла затянуться еще надолго. Если бы крестоносцы дважды не разбивали спешившие на помощь войска под предводительством сирийских эмиров (первым командовали князья Дамаска и Хомса, вторым — сельджукский правитель Алеппо), они с трудом смогли бы оказать сопротивление гигантской армии, собранной великим султаном сельджуков; командовал ею его подчиненный, мосульский атабек. Эти войска уже выступили: было бы крайне опасно их атаковать на открытой местности, сражаясь при этом с гарнизоном Антиохии, чья отвага и энергия была уже известна. Оказывать сопротивление армии султана было бы идеально, находясь за городскими стенами!

Боэмунду, который смог наладить связь в крепости, удалось занять одну башню; вскоре город был взят штурмом, но цитаделью, ключом к оборонительной системе, овладеть не удалось. Как и все средневековые укрепления Сирии и Месопотамии, цитадель, расположенная на вершине Антиохийской горы и примыкавшая к крепостной стене, имела собственные ворота, выходящие на равнину: они дадут возможность вспомогательной армии ввести через них подкрепление гарнизону, чтобы напасть на христиан с тыла.

Хроника Ибн аль-Каланиси представляет нам мусульманскую версию этих событий: «В конце джумады первой этого года [начало июня 1098 г.] было объявлено, что жители Антиохии, оружейники из свиты Баги-Зияна, замыслили заговор против Антиохии и заключили договор с франками, чтобы сдать ее из-за вреда и ущерба, нанесенных им эмиром. Они воспользовались случаем, чтобы продать франкам одну из городских башен в той части стены, которая примыкает к Горе, и оттуда ночью ввели их в город; на рассвете они издали боевой клич. Баги-Зиян обратился в бегство и покинул город, смешавшись с большой толпой, из которой ни один человек не остался целым и невредимым. Когда он проезжал мимо Арманаза, деревни вблизи от Маарат Мисрейна, он упал с лошади; один из его спутников взял его за руку и вновь посадил в седло, но он не удержался, снова упал и умер. Пусть Господь смилостивится над ним. В Антиохии мужчины, женщины и дети были убиты, взяты в плен, обращены в рабство в несметном числе; около трех тысяч человек укрылись в цитадели и защищались. Тех, кому Господь предопределил спастись, были спасены».

Лаконизм анонимного западного хрониста дает нам возможность самим представить, как выглядело взятие Антиохии Христовым войском: «Весь город был завален трупами, так что нельзя было находиться там из-за зловония. По улицам можно было пройти, лишь ступая по телам убитых».
HotLog
 


[Версия для печати]
  © 2005 – 2014 Православный паломнический центр
«Россия в красках» в Иерусалиме

Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: palomnic2@gmail.com