Для Московской Руси характерно внимание к известному византийскому мыслителю, продолжавшему традиции Аристотеля и создавшего стройную систему христианской философии – Иоанну Дамаскину.

О жизни Иоанна Дамаскина (ок. 675–749) известно немного. Он происходил из христианской семьи, жившей на Ближнем Востоке. Его блестящая карьера при дворе халифа в Дамаске оборвалась, когда Иоанн, отпустив на волю всех своих рабов, удалился в монастырь св. Саввы в Палестине. В 734 г. он был рукоположен в сан священника.

Сочинения Иоанна написаны по-гречески, в прекрасном византийском стиле. Ему принадлежит трактат «Источник знания». Который состоит из трех частей: 1) «Диалектика», в которой излагается учение Аристотеля; 2) «Список ересей»; 3) «Точное изложение православной веры». Третья часть представляет собой по сути первый опыт систематического изложения христианского богословия и философии. Она в Х в. была переведена на славянский язык, а в XII в. на латынь. Так же им написаны: «Три слова против порицающих иконы», «Священные параллели», несколько полемических сочинений против монофизитов, несториан и манихеев, церковные песнопения, др.

Иоанн Дамаскин попытался систематизировать накопленный Византией опыт, подвести итог выработанным положениям. В этом начинании он опирался на более ранние подобные эксперименты: «Строматы» Кирилла Александрийского, «О началах» Оригена, «Катехизические поучения» Кирилла Иерусалимского, «Великое огласительное слово» Григория Нисского. Наибольшее влияние на него оказали каппадокийцы и Дионисий Ареопагит. Сочинения Иоанна Дамаскина уже в XI в. переводились, тогда, правда, лишь фрагментарно. Позже переводы были обновлены и расширены. Комментарии русских мыслителей свидетельствуют, что учение Иоанна Дамаскина воспринималось как пример построения системы, образец ясности мышления и четкости изложения. Его сочинения давали необходимые знания для понимания не только истин Священного Писания, но и различных наук, освещали основные философские понятия и термины, помогали усвоению начал всякого «смыслообразования» и «смыслоразличения», постижению законов соотношения и соподчинения «смыслов», что позволяло читателю перейти к высшей ступени познания – учению «о смысле смысла и начале начал» (как это формулируется в большинстве русских переводов).

Иоанн Дамаскин начинает построение своей концепции с исповедания непостижимости Бога и изначально определяет пределы познания «пределами вечными», границами Откровения и Священного Предания: «Однакожъ, Богъ не оставилъ насъ въ совершенномъ невьдьнiи. Ибо знанiе того, что Богъ существуетъ, Имъ естественнымъ образомъ всьяно во всьхъ. И сама тварь, и какъ ея непрерывное продолженiе, такъ и управленiе возвьщаютъ о величiи божественной Природы. Также и соотвьтственно той степени, въ какой мы можемъ постигать, Онъ открылъ знанiе о Себь: прежде чрезъ законъ и Пророковъ, а потомъ и чрезъ единородного Сына Своего, Господа и Бога, и Спасителя нашего Iисуса Христа... как знающiй все и заботящiся о полезномъ для каждаго, Онъ открылъ то, что узнать намъ было полезно; а что именно превышало наши силы и разумьнiе, о том умолчалъ» (Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М., 1992. С. 74). И при этом не все, что в принципе познаваемо, выразимо словами, не для всего возможно подобрать подходящие и правильные понятия, и даже те, что уже закрепились в богословии или философии, не до конца раскрывают смысл обозначаемого: «...изъ относящагося къ ученiю о Богь и воплощенiи какъ не все неизреченно, такъ и не все можетъ быть выражено рьчью; и не все недоступно познанiю, и не все доступно ему; и одно есть то, что можно познать, и другое – то, что можно выразить рьчью, подобно тому какъ одно есть говорить и другое – познавать. Поэтому многое изъ... мыслимаго о Богь не можетъ быть соотвьтственнымъ образомъ выражено» (там же. С. 75). Но все же Бог дает человеку возможность иметь представление о Себе. Это в первую очередь Священное Писание и Священное Предание, а во вторую очередь окружающий человека мир, который не только является творением Бога, но и содержит отображение Создателя в себе. Следовательно, изучая мир, человек, по возможности, постигает и Творца. Кроме того, знание о существовании Бога «всеено» в человека изначально. Но если понимание того, что Бог есть, понятно человеку, то что Он «по существу» и «по природе» – непостижимо. Иоанн Дамаскин использует приобретенный уже византийским богословием опыт апофатического и катафатического познания: «Сказать о Богь, что Онъ есть по существу, невозможно. Скорье, более свойственно говорить о Немъ чрезъ удаленiе всего. Ибо Онъ не есть что либо изъ сущаго: не какъ не сущiй, но какъ сущiй выше всего, что существуетъ, и выше самого бытiя. Ибо, если знанiя вращаются около того, что существуетъ, то что превышаетъ знанiе, во всякомъ случаь, будетъ выше и дьйствительности. И наоборотъ, то что превышаетъ дьйствительность, выше и знанiя.

... Божество безпредьльно и непостижимо. И только это одно: беспредьльность и непостижимость въ Немъ – постижимо. А что говоримъ о Богь утвердительно, показываетъ не природу Его, а то, что – около природы. Назовешь ли ты Его благимъ... или чьмъ бы то ни было другимъ, ты скажешь не о природь Бога, но о томъ, что – около природы. Также нькоторое, что о Богь говорится утвердительно, имьетъ значение превосходнаго отрицанiя; какъ напримеръ говоря о мракь въ отношенiи къ Богу, мы разумьемъ не мракъ, но то, что не есть свьтъ, а – выше свьта...» (там же. С. 80–81). Через сопоставление возможных положительных и отрицательных утверждений Иоанн рассматривает имеющиеся представления о Боге, мире и человеке.

Русские авторы, воспроизводя подобные рассуждения Иоанна Дамаскина (например, митрополит Даниил, Андрей Курбский или неизвестный автор популярного трактата «О небеси»), также подчеркивали, что высшая цель познания – познание Бога, средствами которого являются катафатический и апофатический методы, изложенные Иоанном. Само же сочинение Дамаскина воспринималось как учебное пособие, помогающее найти правильные пути познания. Отечественных мыслителей привлекала также черта мировоззрения Иоанна, о которой сказано во всех комментариях к тексту, а именно – нерасторжимость философии и христианской теологии. Многие ответы на свои вопросы, относящиеся к философскому знанию, русские книжники находили в произведениях Иоанна Дамаскина. Его определения философии, исследование ее пределов оставались классическими для всего русского средневековья, но особый интерес к ним проявился в Московской Руси.

Наиболее часто на авторитет Иоанна Дамаскина отечественные мыслители ссылались в дискуссиях о философии. Переводная и оригинальная литература полна цитатами из Иоанна и комментариями его высказываний. Всегда воспроизводилась в русских текстах следующая схема Иоанна: философия – полезная дисциплина, так как находит синтез наук божественных и человеческих («земных»), что, с одной стороны, сближает обе природы, присущие человеку, а с другой стороны – дает более широкие возможности для разума человека. Русские мыслители в течение всего средневековья самым активным образом использовали определения философии, данные Иоанном: 1) «Философиа есть разум сущих, по ему же суща суть, сиречь разум сущих естьства», то есть философия есть познание сущего, его природы; 2) «И паки философиа есть разум божественных же и человеческых, сиречь видимых же и не видимых», то есть познание мира духовного, а также и материального; 3) «Философиа паки есть поучение смерти, произволителной же и естьственой», то есть мыслитель, исследующий начала и последствия вещей и явлений, более других людей должен помнить о конечности всего сущего; 4) «Философиа есть уподобление к Богу», то есть уподобление должно привести от ограничивающего суъективизма, присущего индивиду, к безграничности и объективности при оценке бытия, а также к настойчивому стремлению к нравственному идеалу в поведении и познании; 5) «Философиа есть хитростем и художьством, ибо философиа есть начало всякой хитрости, тоя бо всяка хитрость обретается и всяко художьство», то есть философия есть наука наук, вмещающая в себя различные области знания и методы, используемые различными дисциплинами; 6) «Философиа паки есть любление премудрости, премудрость же истиннаа Бог есть, и убо любовь, яже к Богу, сия есть истинная философиа», то есть, как комментируется данный фрагмент в тексте, философия есть путь приобретения Божественной Премудрости, есть путь «научения» любви к Богу.

Разделяется же философия на две составляющие и взаимозависимые части: теоретическую («зрительную») и практическую («деятельную»). В свою очередь, теоретическая философия состоит из трех разделов: богословия («богословное»), естествознания («естьствьное»), математики («учителное»). Практическая же философия делилась на политику («градное»), этику («обычаиное») и экономику («домостроительное»).

Под «диалектикой» Иоанном Дамаскиным понимается умение вести диалог, спор, беседу. Этот метод наиболее приемлем для философии, так как она соединяет различное, а диалог – лучшее средство найти единое, которое скрыто, но которого не может не быть.

Данные высказывания Иоанна Дамаскина были не просто популярны, они легли в основу древнерусской мудрости. Подобное понимание философии является основным для русских мыслителей, именно апеллируя к нему, они искали подтверждения своим концепциям, им проверяли воззрения современников.

Как уже отмечалось, в сочинениях Иоанна Дамаскина отечественных книжников привлекали рассуждения о философии. Фактически определения философии Иоанна Дамаскина вошли в большинство текстов Московской Руси, даже самых различных по содержанию. Например, «Диалектика» Иоанна Дамаскина ясно прочитывается в «Послесловии» Петра Мстиславца к Псалтыри 1576 г. (1-я глава «Диалектики»), в сборнике «Златая цепь» (2–4-я главы «Диалектики» – «О разуме», «О мысли», «О философии»), в «Великих Четьи-Минеях» (2–4-я главы «Диалектики»), в космологическом трактате «О небеси», в «Хронографе 1512г.», в многочисленных азбуковниках. Их не просто цитировали, но пытались переосмыслить и дополнить. Например, митрополит Даниил дополнил текст «Диалектики», точнее говоря – главу «О философии», тремя определениями философии, выдержанными в монашеско-аскетическом духе, отражавшем общий для Московской Руси интерес к мистической и аскетической литературе, в основном – современной.

В Московской Руси воспроизводились шесть известных еще с киевского периода определений философии, данных Иоанном Дамаскиным. Но и они получили дальнейшее развитие. К примеру, в своей рукописи (ГИМ, Хлуд., № 60) Андрей Курбский в традиционную схему Дамаскина, в соответствии с латинской традицией семи свободных наук, включил дополнительную расшифровку математики как совокупности квадриума, состоящего из музыки, арифметики, геометрии, астрономии.

На основе сочинений Иоанна Дамаскина в Московской Руси создаются произведения, специально посвященные философии. Например, концепция Иоанна Дамаскина подверглась определенной переработке в XVI в. под пером московского митрополита Даниила – одного из интереснейших мыслителей, полемистов, философов своего времени – в сочинении «О философии внимай разумно, да не погрешиши» (ГБЛ, Волок., № 490). Кроме того, что расширены определения философии, о которых мы уже упоминали, сам текст увеличен более чем в два раза за счет благочестивых сентенций в нравственно-аскетическом плане. Показательно само начало текста: «В посте и в жажди, и в воздержании и в чистоте и целомудрии и в упразнении и в безмлъвии и болезньми и труды и молитвами и слезами и с страхом Божими начало положим. Философиа любомудрие по словеньскому тлъкуется языку. Философиа Божие дело есть и мысль непрестанаа к Богу...» (Цит. по рукописи: ГБЛ, Волок., № 490. Л. 10 об. – 12 об.).

Даниил разделяет «плотское мудрование» и «мудрость духовную», рассматривает познание в областях их, но ясно подчеркивает, что истину можно найти лишь через «мудрость духовную». Текст Даниила более экспрессивен и эмоционален, чем текст Иоанна Дамаскина. Он страстно призывает: «Всяческии потщимся духовно жити и духовно любопремудрьствовати, и душеполезнаа и спасенаа творити, и глаголати, и съветовати, и поминати, в прилично и в подобно время, в мнозе смиреномудрии и умилении, к душевнеи ползе и спасению, сиа есть истиннаа философиа» (там же. Л. 10. об. – 12 об.).

Через сочинения Иоанна Дамаскина русские мыслители знакомились и с наукой, вызывавшей большой интерес с XVI-XVII вв. в Московской Руси, – логикой. Большой вклад в изучение и пропагандирование ее внес Андрей Курбский. К переводу третьей части «Диалектики» Иоанна Дамаскина им был написан «Сказ о логике», а также была переведена (с его личными комментариями) и присоединена статья «От другие диалектики Иоанна Спанъинбергера о силогизме вытолкована», представляющая собой переработанную часть сочинения «Erotemata trivii» немецкого автора Иоганна Спаненберга, ученика Мартина Лютера.

Андрей Курбский в своих рассуждениях по поводу Иоанна Дамаскина и науки логики говорит о необходимости совершенствования «средств и орудий» познания, о пользе развития и тренировки разума, что возможно через изучение законов логики и постоянное их использование в различных дисциплинах и даже искусствах. Особенно он сосредоточился на рассмотрении силлогизмов, подчеркивая, что далеко не всегда следование законам логики может привести к истинным, с точки зрения веры, выводам. Для этого необходимо дальнейшее развитие науки, ее уточнение. В таком случае логику можно будет использовать и для борьбы с «неправильными» мыслями и выводами, борьбы с противниками истины, указывая на их логические промахи и ошибки.

Так же как и каппадокийцев, Иоанна Дамаскина волновала тема человека. Человек сотворен из двух природ, чем объясняется его двойственность: «Богъ своими руками творитъ человька и изъ видимой, и невидимой природы какъ по Своему образу, так и подобiю: тьло образовавъ изъ земли, душу же, одаренную разумомъ и умомъ, давъ ему посредствомъ Своего вдуновенiя, что, именно, конечно, мы и назвываемъ божественнымъ образомъ; ибо выражение: по образу обозначетъ разумное и одаренное свободною волею» (там же). Человек был сотворен непричастным злу, обладающим многими добродетелями, способностью познавать – таким, что можно было назвать человека «вторым миром», настолько в нем отразилось величие всего творения. Душа человека есть сущность «живая», простая и бестелесная, по природе своей она невидимая, бессмертная, одаренная разумом, умом, не имеющая формы, пользующаяся «возможностями» тела и управляющая им, имеющая волю. Тело состоит из измерения, четырех стихий, что сближает человека с остальным, сотворенным Создателем. Человек имеет пять чувств: зрение, слух, вкус, осязание, обоняние. Душа и тело имеют как общее, так и отличительное друг от друга. «Рассечение» и «течение», изменения – свойственны только телу человека, душе же свойственны благочестие и мышление, общее у души и тела – добродетели (так как принадлежащие душе, осуществляются они только с помощью тела).

Подобными рассуждениями полон и «Шестиднев Афанасия Холмогорского», особенно та часть, в которой рассматривается соотношение души и тела человека: «Тело же души глаголет, яко орудие и служительницу или яко конь и колесницу всаднику... В ней же зрится пять чювств: зрение, обоняние, вкушение, осязание, слух. Ими же, яко оконцы или скважнями или паки дверцами принимающи, душа разумевает и ощущает телесная и видимая. Безтелесная же не сими, но умом, и мыслию, и прочими своими чювствы душевными гадательствует. Тело же душею оживотворяется и со душею спряжено есть» (Шестиднев Афанасия Холмогорского... С. 186).

Иоанн Дамаскин разделяет душу на разумную и неразумную части, при этом первая властвует над второй. В свою очередь неразумная составляющая разделяется на ту часть, которая непослушна разуму, и ту, которая повинуется разуму. Первая из них есть «жизненная сила», которая способствует образованию, возрастанию тела, подчиняется природе. Послушная же разуму разделяется на силы раздражения и вожделения, которые обеспечивают душе впечатления от внешних объектов.

В связи с той частью души, которая способна воспринимать материальные предметы, Иоанн Дамаскин говорит о чувствах человека, которые также направлены на познание. На основании этих доводов Иоанна Андрей Курбский развивал свою концепцию о «естественности разума», в которой утверждал, что только через восприятие, «слияние» с природой, миром, окружающим человека, возможно получить естественные импульсы к познанию, а также проверить, «соотнести» познанное с реальностью, а позже использовать практически (См.: Курбский А. М. Сочинения // Русская историческая библиотека. СПб., 1914. Т. 31).

И самого Иоанна Дамаскина, и русских мыслителей больше привлекает исследование первой части души – разумной. В ней и содержится ум – врожденная сила, не связанная с чувствами. К этой части души относится способность мыслить, которая подробно рассматривается Иоанном: «Мыслительной способности свойственны и рьшенiя, и... побужденiя, направляющiя къ дьйствiю... особенно же: и разсужденiя о тьхъ вещахъ, которыя постигаются только умомъ, и добродьтели, и науки, и основанiя искусствъ, и совьтованiе, свободный выборъ. Съ другой стороны, эта способность предсказываетъ намъ будущее и именно через сноведьнiя; способность, которая – одна только... есть истинный даръ прорицанiя. А органомъ ея служитъ среднее углубленiе головного мозга и находящiйся въ немъ жизненный духъ» (Иоанн Дамаскин. Указ. соч. С. 91–92). С мыслительной способностью связаны такие необходимые для познания характеристики, как способность помнить, припоминать, вспоминать.

В свою очередь разумная часть души подразделяется Иоанном на «внутреннее слово» и «произносимое слово». Первое «...есть движенiе души, происходящее въ той части, которая разсуждаетъ, безъ какого либо восклицанiя; посему часто, и молча, мы вполнь излагаемъ въ себь самихъ рьчь... Поэтому преимущественно мы всь и разумны» (там же. С. 93), второе «...получаетъ свою силу въ звукь и разговорахъ, то есть, то слово, которое произносится языкомъ и устами... и оно есть вьстникъ мысли. Поэтому же и называемся одаренными способностью рьчи» (там же).

Бог, по мнению Дамаскина, не мог сотворить человека иначе как разумным, ибо не таковым человек не представлял для Создателя бы никакого интереса, да и невозможен был бы приход Иисуса Христа, если бы человек не обладал разумом. Но ум дан человеку и для дальнейшего развития уже им самим, примером чего является развитие мудрости, наук, искусств.

Вопрос о том, что представляет собой ум человека, интересовал Андрея Курбского. Он еще более развивает разделение разумной души, чем это можно видеть у Иоанна Дамаскина. В уме человека сходятся две природы – человеческая и Божественная, связь между ними нестабильная (этим объясняется тот факт, что многие быстро утрачивают в себе способность соотносить свои знания с Божественным Писанием). Божественная часть ума рассуждает о Всевышнем и других невидимых силах и явлениях, а так как она оторвана от ощущений, то именно она способна к мистическому созерцанию, высшим истинам. Вторая же часть души разумной – «делательная» часть ума – имеет практическую направленность и исследует вопросы более земные (что у Курбского почти тождественно «простым»), дает рекомендации в повседневной жизни.

Разделение души в концепции Иоанна Дамаскина, отражающее разделение двух природ в человеке, ведет к четкому разграничению чувственного и рационального познания и, как следствие, утверждению неадекватности суждений об одном и том же предмете, высказанное тем и другим. Это происходит из-за того, что чувственное познание исходит из того, каков этот предмет в действительности, а рациональное – каков этот предмет в «умственном» представлении. Подобное относится к большей части того, с чем сталкивается и что познает человек. Хотя есть и исключения: оба типа высказываний тождественны, когда речь идет о сфере «умственных» предметов, так как понятия, в них выраженные, пребывают в нашей душе изначально.