Главная / Святая Земля и Святая Русь / Отражение образа Святой Земли в архитектуре русских городов и храмов / Святые места древнего христианства в пространстве Святой Руси. В. М. Кустов Святые места древнего христианства в пространстве святой Руси
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
Н. Гумилев
На Истре Воскресенск в России знаменит,
И Новым свет его Иерусалимом чтит.
Г. Державин
С апостольских времён топология сакрального пространства имела важное значение для христиан. В первую очередь, это был Иерусалим. Место, связанное с проповедью Иисуса Христа, сюда он стремился как в религиозный центр иудаизма, придавая ему особое значение: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающих посланных к тебе! сколько раз Я хотел собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья. И вы не захотели!» ( Мф 23; 37). Здесь происходят важнейшие евангельские события, кульминацией которых является крестные страдания, смерть и воскресение Христа. По преданию, Голгофа находилась на месте могилы Адама, таким образом, новый Адам искупил грех старого Адама, что мы видим в иконографии: череп под крестом – глава Адама, которая омыта кровью Спасителя.[1]
Иерусалим становится значимым, центральным местом для первых христиан. Это место рождения христианской церкви, связанное с событиями Пятидесятницы, это место где располагался авторитетный апостольский центр для всех общин. Здесь проходит первый апостольский собор (Деян. 15; 1-21), сюда стремится апостол Павел на праздники Пасхи и Пятидесятницы (Деян. 18; 20-22. 20; 18.). С религиозной легитимностью христианства в Римской Империи и возвышением Византии Иерусалим снова становится главным центром христианства, связанным с евангельской историей. На этих значимых для христиан местах возводятся первые христианские храмы. Начинается поиск святых мест и связанных с ними святынь, эти места отмечаются строительством храмов и монастырей, тем самым они становятся святыми местами для христиан, имеющими сакральное значение. Иерусалим обретает статус Святого Града, а Иудея – Святой Земли, куда начинают стекаться паломники. Оттуда святыни привозят в Византию, им посвящают храмы. Вырабатывается богословие христианских праздников. С развитием богословия Иерусалим земной становится прообразом, символом небесного Иерусалима. «Светися, светися, новый Иерусалиме»[2]. Истоки этой идеи лежат ещё в книгах Нового Завета (Откр. 21). Таким образом, христианская топология сакрализировалась, и это находило отражение в христианской культуре.
Русь, приняв христианство, также следовала этой традиции и развивала её, что нашло своё отражение в переносе сакрального места, чтобы иметь у себя на Руси прообраз этих святых мест. Это отразилось и в преемственности - взятии на себя особой миссии Святой Руси как центра православного мира - главного хранителя православия, продолжающего правопреемство Царьграда – второго Рима - в качестве третьего Рима.[3]
Палестина имела большое религиозно-культурное значение, а Иерусалим занимал важное место, как святой город для всех монотеистических религий.[4] Почитание у мусульман связано с чудесным ночным путешествием пророка Мухаммада в Иерусалим, где впоследствии была возведена мечеть. Также известны литографические изображения Иерусалима XIX в., которые, по-видимому, тиражировались Русской Духовной миссией, о чём говорят надписи на русском и греческом языках.[5] Так же в экспозиции музея Истории религии в разделе раннего христианства можно увидеть и другой интересный экспонат – картину неизвестного художника XVIII в. «Святой град Иерусалим», на которой изображены главные события библейской и евангельской истории от Гостеприимства Авраама до Вознесения и деяний апостольских, являясь, по сути, картой святых мест всей Палестины. [6]
Сюжет о чудесном путешествии в Иерусалим на чёрте известен и на Руси из жития св. Иоанна архиепископа Новгородского, целью которого было поклонение Гробу Господню.[7] Он относится к XII в., когда уже было широко распространено паломничество к святым местам Востока, и в первую очередь Святую Землю. Это нашло отражение, как в духовной, так и светской культуре, начиная от житийной литературы, хождений, духовных стихов и былин «Владимирского цикла» и новгородских о Василии Буслаеве X-XIII вв. Жанр, который в XVIII-ХХ вв. стал предметом светской литературы, - описание посещения Святой Земли и других святынь христианского Востока от простых паломников до Великих князей, в том числе и известных русских писателей, что отразилось в их произведениях и в русской поэзии.[8]
Русский человек не только стремился попасть на Святую Землю, но и найти там своё последнее пристанище на земле, о чём свидетельствуют жития св. Евфросинии Полоцкой, праправнучки равноапостольного князя Владимира и св. муч. вел. кн. Елизаветы.[9] В житии св. Иоанна епископа Суздальского XIV в. говорится, что для него горний Иерусалим был как бы родиной и отечеством.[10]
Ещё в «Стихе о Голубиной книге» сливаются до неразличимости в поэтических образах Святая земля и Святая Русь. Голубиная книга, повествующая о глубинах мироздания, отражающая русскую народную космологию, вводит туда и Святые места Палестины: «гора Фавор – всем горам мать» - место Преображения. «Иордан-река – всем рекам мать», «Иерусалим - всем городам мать». Только «Святая Русь – всем землям мать», тем самым перенося на Святую Русь и Иерусалим, и Иордан, и всю Святую Землю.[11]
Подобный взгляд имеет общехристианскую тенденцию. Ещё Византийский храм Богоматери Фавросской в XII в., в котором были собранны реликвии из Святой Земли, ассоциировался как Синай, Вифлеем, Иордан, Иерусалим, Назарет, вместе взятые. В средние века и на христианском Западе известны подражания в церковной архитектуре, создание «Новых Иерусалимов», Вифлеемской пещеры-базилики и другие архитектурные воспроизведения христианских святынь[12]. Таким образом, если мы вправе говорить о преемстве в лице Москвы I и II Рима, то правомерно рассмотреть традицию переноса Святой Земли в пространство Святой Руси. Подобное копирование топографии известно в древнегрузинской церкви: в древней столице Мцхете и около неё были созданы все главнейшие пункты, к которым приурочены важнейшие события из земной жизни Спасителя.[13]
С падением Константинополя и отпадением его в унию Россия становится оплотом православия, тогда и рождается концепция «Москва – третий Рим», с чем вполне были согласны и все вселенские патриархи, которые сами искали материальной помощи и заступничества на Руси. За этой миссией стоял не геополитический смысл, а религиозный, что отмечал Бердяев: «идея «Москва – третий Рим» - это миссия России быть носительницей и хранительницей истинного христианства, православия. Это призвание религиозное».[14]
С петровской эпохи ближневосточный регион входит в сферу интересов России не только, как духовного центра христианства, но и ее геополитических интересов в контексте общеевропейской политики. В отличие от Европы Россия, в первую очередь, придаёт приоритет в этом деле решению религиозных вопросов. О чём свидетельствует заключённый Александром I Священный Союз, который подразумевал, что интересы христианских монархов сходятся в Центре мира у Гроба Господня в Иерусалиме.[15] Годом раньше, по инициативе греческого негоцианта, в Таганроге открывается Иерусалимское подворье, а спустя несколько лет, по желанию императора, - в Москве.[16]
Первенство защиты христиан в пределах Османской империи и русских паломников принадлежит Петру I, в его планы даже входило отвоевать Царьград и перенести в Россию Гроб Господень.[17] Приоритетным восточный вопрос стал в царствование Николая I. Причиной Крымской войны стал конфликт, разгоревшейся вокруг Вифлеемского Храма Рождества Христова[18]. В 1820 г. было учреждено русское вице-консульство в Яффе, занимавшееся всеми делами ближневосточного региона, а после Крымской войны учреждается консульство в Иерусалиме в 1858 г. [19] В 1847 г. в Иерусалиме учреждается Русская Духовная миссия, а затем и Императорское Православное Палестинское Общество в 1882 г.[20] Занимавшееся делами устройства паломников, Общество вело широкую издательскую, научно исследовательскую и образовательную деятельность в регионе и среди местного населения христиан-арабов, что позволило воспитать плеяду арабской интеллигенции, деятелей культуры и писателей. [21] Таким образом, возникло пространственное понятие как географическое, так и духовное - Русская Палестина. Как отмечал историк церкви Болотов: Святогробский меридиан пересекает Николаевскую (Московско-Петербургскую) железную дорогу, а Константинопольский проходит несколько восточнее Выборга.[22] Это показывает, насколько между собой пересекаются Святая Земля и Святая Русь и в духовном плане, и даже географическом. Так, например, в Тверской области есть посёлок Эммаус, где ежегодно проходит большой рок-фестиваль. Данный топоним сразу воскрешает евангельские события первого дня Воскресения Христова, когда к двум путникам из числа учеников Луце и Клеопе, идущим из Иерусалима, явился Воскресший Христос и шёл с ними до этого селения (Лк 24; 17-35), это нашло отражение в молитве «О путешествующих».
Понятие «Палестина» и «палестины» вошло в русский язык как нарицательное. В простонародной речи XIX в. оно означало отечество, отчизна, родина, родные домашние места – наши палестины. О чувстве духовного родства с Палестиной в национальном сознании русских людей писал Бердяев: «В духовных стихах Русь – вселенная, русский царь – царь над всеми царями, Иерусалим та же Русь». [23]
Как отмечалось выше, с принятием христианства на Руси сразу возник интерес к Святым местам, о них узнавали из переводной греческой литературы, от паломников, и это стало органичной прямой связью Святой Руси и Святой Земли, где пересекались взаимно ассоциативные связи их географических и духовных пространств. Всё это нашло своё воплощение в церковной архитектуре, как попытке переноса сакрального пространства: престол Новгородской Софии был в меру «Гроба Господня». В дальней пустыньке Серафима Саровского находились уединённые лесные «Фавор» и «Елеон».[24] В Петербурге пещерный храм Гроба Господня в Николаевском дворце вел. кн. Николая Николаевича Старшего в память о паломничестве в Иерусалим, построенный для хранения святынь, полученных от Иерусалимского патриарха, среди которых были камни с Гроба Господня и Голгофы, кусочек мамрийского дуба, его нательный крест с частицей Креста Господня.[25] В Вифанском монастыре, приписанном к Троице-Сергиевой лавре, в церкви Преображения устроена искусственная гора в виде Фавора, покрытая мхом и цветами, под нею рог единорога. Под ним другая пещерная церковь в честь Воскрешения Лазаря, где в икону св. Лазаря врезан камень из его гроба, привезённый из Палестины.[26] В Успенском Храме Гефсиманского скита Троице Сергиевой Лавры также хранилось много святынь, привезённых из Святой Земли, включая антиминс из иерусалимского храма.[27] Можно привести и пример своеобразного решения, так пасхальная традиция печь куличи и делать пасхи как образ Гроба Господня нашла своё воспроизведение в архитектуре одного петербургского храма св.Троицы, называемому в народе «Кулич и пасха». Храм ротонда в виде кулича и колокольня – пасха.[28]
В начале XVII в. при Соловецком монастыре был основан на острове Анзер Свято-Троицкий скит, в котором был принят монастырский устав Синайской горы в Иерусалиме. Устав составил старец, долго живший в палестинских и афонских обителях.[29] В 1713 г. иеромонах Иисус основал на Анзере Голгофско-Распятской скит. На высоком холме, именуемом гора Голгофа, находился величественный храм в честь распятия Господня, внизу раскинулось самое большое озеро острова – Голгофское. Другие два храма посвящены Успению и Воскресению.[30]
Здесь начал свою иноческую жизнь будущий патриарх Никон. Решив покинуть скит, переправляясь через море, он попал в бурю, и в память о своём спасении, будучи Новгородским епископом, он основал Крестный монастырь на Кий-острове во имя Животворящего Креста Господня. Главной святыней монастыря был кипарисовый крест, сделанный в Палестине по подобию Креста Христова, со множеством привезенных оттуда реликвий.[31] Но главным детищем Никона был Воскресенский монастырь, более известный, как Новый Иерусалим. Строился он как главная обитель по образу и подобию христианских святынь Палестины. По замыслу Никона, главный храм Воскресения Христова должен был повторить Иерусалимский храм. Для этого им был послан в Иерусалим иеромонах Арсений, чтобы сделать чертежи и планы. Арсений исполнил задание, и кроме того привёз модели храмов Воскресенского и Рождества Христова.[32] Основанный монастырь стал именоваться Новым Иерусалимом, а окрестности – Палестиной. Холм, на котором стоял главный храм, назвали Сионом, одно из сёл переименовано в Скудельничье, две горы названы Фавор и Ермон, ручей назван Кедронским, роща – Гефсиманским садом, а старый дуб Мамврийским. Река Истра стала Иорданом, были там и Силоамская купель и колодезь Самаряныни. Восемь монастырских башен носят палестинские названия: Гефсиманская, Сионская, Давидов дом, Иноплеменничья, Варуха, Ефремова, Дамасская. Таким образом, паломники имели возможность ознакомиться со святыми местами Воскресения и погребения Христова.[33] Внутри храма Воскресения, как и в Иерусалиме, находились камень помазания, место гроба Господня с частицей камня из Иерусалимского храма, кувуклия. Один из храмов монастыря был посвящён Рождеству Христову.[34] Монастырь стал крупнейшим духовным и культурным центром. Архимандрит Никанор сложил стихотворную летопись монастыря, высеченную на одной из белокаменных плит Воскресенского собора. В 1692 в стенах монастыря состоялся первый в России праздник поэзии, в котором приняли участие придворные и монастырские поэты.[35] При Никоне строительство не было закончено, и из-за позднейших перестроек Воскресенский собор не является точной копией Иерусалимского храма. Внешний вид в системе тогдашних представлений не был значимым, что подтверждает описание, составленное Арсением, который практически не описал наружный вид, сакральный смысл имело внутреннее пространство.[36] Таким образом, можно говорить о том, что идея третьего Рима и никоновские реформы как курс на новое благочестие в какой-то мере воплотились в архитектурной идее Нового Иерусалима, так как Никон решил не только улучшить, но и превзойти сакральный первообраз.[37] Названия построек Никона - Новый Иерусалим, Крестный монастырь - обозначали международную ориентацию, его стремление расширить пределы Русской православной церкви на весь православный мир.[38]
Идеи третьего Рима имели более раннее и более конкретное программное архитектурное воплощение. Борис Годунов - первый царь, венчанный на царство вселенским патриархом, уподоблялся византийскому, что нашло отражение и в коронационном чине.[39] И было продолжено в замысле построить в самом сердце третьего Рима, алтаря России – Кремле храм Воскресения Христова - «Святая Святых». Современники сравнивали этот замысел с постройкой царя Соломона. Для понятий XVI в. Святая Святых ассоциировался с иерусалимскими храмами, как с ветхозаветным, так и Гробом Господним, имевшими для христиан вселенское значение. Этот храм должен был строиться по образцу иерусалимского. Название же «Святая Святых» соответствовал средневековым понятиям о Храме Воскресения Христова, как о «Святая Святых»[40] Нового Завета, преобразующей и обновляющей ветхозаветный храм. Важным компонентом «иерусалимской» программы Годунова, вторым по значению после храма, является устройство его сакрального центра, им должен был стать Гроб Господень: «Христа бога гроб сущаго от них в Иерусалиме мерою».165 Он был по описанию современников окован золотом, из золота были отлиты фигуры Спасителя, апостолов и ангелов на нём помещалась плащаница в виде кованой крышки. [41]
«И привели Его на место Голгофу, что значит: Лобное место» (Мк. 15; 22). Лобное место находилось внутри Иерусалимского храма, Годуновым было вынесено не только за пределы Воскресенского собора, но и Кремля, причём без сооружения над ним церкви.[42]
Из выше приведённых примеров следует, что здесь уместно говорить о другом уровне повторения святынь. Образец не воспринимался в его архитектурном подобии, принцип переноса был не конкретно-изобразительным, а образно-идейным, образцы перерабатывались, согласно бытовавшей на Руси художественной и духовной традиции.[43] То есть мы имеем дело с интерпретацией сакрального пространства, переработанного со временем в духе русской традиции.[44] Как аналогично восточные пустыни превращались в Северную Фиваиду, а затерянные в лесной глуши пустыни принимали на себя не только аналог названия, но и сам принцип монашеской жизни - отшельничества, ухода от мира. Но, несмотря на это, сам образец нёс в себе всю полноту первообраза, весь его сакральный смысл, и со временем приобретал значение самостоятельной реликвии.[45] Иначе говоря, образ уподоблялся первообразу по иконографическому принципу, воспринимался как образное свидетельство, что можно рассматривать как иконический знак.46
Подражание плану и облику Храма Гроба Господня в средневековом церковном зодчестве, как и другие формы историко-литургической реконструкции палестинских святынь, нередко с элементами архитектурно-топографической привязки к иным ландшафтным и климатическим условиям, носят характер культурологической универсалии.47
Таким образом, можно сделать вывод, что христианская топология, начиная с первых веков христианства, сакрализировалась. Святые места имели сакральное значение, так они воспринимались на Руси, тем самым прообраз Святой Земли переносился на пространство Святой Руси, за этим стояли богословские и политические идеи, и это имело своё конкретное отражение в духовной и светской культуре, начиная свой отсчёт с принятия христианства до наших дней.
© В. М. Кустов
Материал прислан автором порталу "Православный поклонник на Святой Земле"
29 января 2011 года
Примечания
[6] Такие карты Святых мест Палестины были широко распространены в России. Изображались они также в виде гравюр на ткани. Кроме изображения святых мест на них размещались наставления о важности посещения этих мест. Эти экспонаты хранятся в фондах Музея истории религии и были представлены на выставке «Вот стоят ноги наши во вратах твоих Иерусалим. Паломничество в Святую Землю», проходившую в Музее религии 17 апреля – 15 июня 2008 года. [17] Ямилинец Б. Ф. Россия и Палеститна. Очерки политических и культурно-религиозных отношений (XIX – начало XX века). – М. – СПб.: Ин-т востоковедения РАН, 2003. – С. 8. Лисовой Н. Н. История и современное состояние Русской духовной миссии в Иерусалиме.//Альманах «К свету» Выпуск 19, 2002. – С. 119 |
© 2005 – 2014 Православный паломнический центр «Россия в красках» в Иерусалиме Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: palomnic2@gmail.com |