11 сентября 1865 года о. Антонин прибывает в Иерусалим. Он становится во главе Миссии — учреждения паломнического, задачей которою была забота и окормление громадного количества русских людей на Святой Земле, доходившего до 10000 человек в год.

 

     История паломничества на Святую Землю уходит в глубокую древность, еще к тем временам, когда русский народ нашел Веру Православную в Византии также путем паломничества. После своего Крещения православный русский народ «стал искать то место на земле, откуда эта Вера воссияла», потянулся к Живоносному Гробу Господню, к Святому граду Иерусалиму.

 

     В 1001 году князь Владимир посылал на Ближний Восток посольство, в 1062 году инок Киево-Печерский Варлаам был первым паломником, известным науке, и к XII веку паломническое движение в Палестину приобретает массовый характер. В XII веке в Иерусалиме был даже устроен русский монастырь св. Богородицы, в котором жила в 1173 году русская паломница преподобная Евфросиния.

 

     В древние времена эти путешествия были опасными и многотрудными. Первое описание такого паломничества относится к XII веку под заглавием «Хождение игумена Даниила», который в 1106—1108 годах обошел со своими спутниками из разных мест Руси всю Святую Землю. Игумен Даниил беседовал с монахами и князьями как представитель земли русской и всюду встречал уважение и внимание. От второй половины XIV века сохранилась запись монаха Стефана Новгородцева. от начала XV века — описание иеродиакона Зосимы из Киева и от XVII века — «убогого Василия по прозвищу Гогора». Сохранились также записи купцов Трофима Коробейникова и Юрия Грекова, посланных царем Иоанном Грозным в Царьград, Иерусалим и Антиохий для поминания царевича Иоанна.

 

     Устанавливается и крепнет связь Русской церкви, боголюбивого русского народа и царей его со страной священных воспоминаний. Православные восточные патриархи не раз приглашались в Россию, где их с почетом встречали и приглашали принимать участие в делах Русской церкви. В 1656 и 1666 годах Антиохский патриарх Макарий участвовал в соборах, содействовал укреплению церковных реформ патриарха Никона и успокоению умов духовенства в связи с возникшим расколом. Блаженнейшие Патриархи Паисий и Досифей оказали Русской Православной Церкви помощь в учреждении в Москве в 1683 году Славяно-греко-латинской академии. (1)

 

     Русское правительство в 1842 году признало полезным для блага Православной Церкви присутствие в Иерусалиме «благонадежной особы из российского духовенства». Послан был известный археолог; исследователь, знаток Востока архимандрит Попфнрий (Успенский), бывший настоятель посольской церкви в Вене. В декабре 1843 года архимандрит Порфирий прибыл в Иерусалим. Здесь он встречался с иерархией патриарха церковным клиром, простыми верующими, еженедельно в Архангельском монастыре совершал богослужение для русских паломников на славянском языке.

 

     По результатам своей поездки в Иерусалим о. Порфирий написал отчет в министерство иностранных дел. в котором указывал пути помощи православию в Палестине и. в частности, предложил создать в  Иерусалиме Духовную Миссию. Предложение его было принято, и 31  июля  1847    состоялось Синодальное определение об учреждении в Иерусалиме Русской Духовной Миссии. Первым ее начальником был назначен сам архимандрит Порфирий, членами: иеромонах Феофан (Говоров), бакалавр Петербургской Духовной Академии, известный духовный писатель и два причетника. Задачи Миссии заключались в следующем: служить «представителем русской Церкви и русского благолепного богослужения», содействовать делу Православия и оказывать помощь русским паломникам.  На все это Миссии отпускалось 11578 руб. 35 коп. В результате организационной и просветительной деятельности Миссии удалось за пять лет работы до начала Крымской войны создать в Иерусалиме при патриархии арабскую типографию для печатания богослужебных книг на арабском языке, открыть четыре пасторские школы для священников-арабов: в Иерусалиме, Лидде, Рамле и Яффе.

 

     Начался организованный прием паломников. Дальнейшей деятельности Миссии помешала Крымская война: ее членам пришлось вернуться в Россию.(2)

 

     В 1856 году в Петербурге возникло «Русское общество пароходства и торговли», поставившее себе целью, ввиду «особой важности в расчетах пароходной компании», установить прямые сообщения России с Палестиной, и через то «поклонннические странствия русских к святым местам значительно участить и сделать явлением постоянным».

 

     В начале 1858 года в Иерусалим отправилась вторая Русская Духовная Миссия во главе с епископом Кириллом (Наумовым), в составе одиннадцати человек, включая драгомана (переводчика) и певчих, на содержание Миссии выделялось 14 тыс. 650 руб. Преосвященный Кирилл, доктор богословия, инспектор и профессор Петербургской Духовной Академии, развил в Палестине успешную всестороннюю деятельность. Добившись уважения Турецкой администрации, местного населения, он добился и значительного улучшения условий пребывания в Св. Земле русских паломников. Благодаря личным качествам епископа Кирилла, его такту, уму, чуткости, ему удалось установить с предстоятелем Сионской Церкви доверчивые, искренние и сердечные отношения. (30)

 

     В этом же 1858 году по Высочайшему повелению был учрежден «Палестинский комитет» во главе с великим князем Константином Николаевичем, близко стоявшим к делам «Русского общества пароходства и торговли». В мае 1859 года великий князь вместе с великой княгиней Александрой Иосифовной приехали в Иерусалим; при ознакомлении с деятельностью Миссии председатель Палестинского комитета остался вполне доволен и обещал Миссии помощь и поддержку в ее начинаниях. На самом же деле, считал архимандрит Киприан, Миссия была поставлена в подчиненное, второстепенное положение по отношению к Палестинскому Комитету. Князь Константин Николаевич купил у турецких властей громадную Мейдамскую площадь вне стен старого города Иерусалима, на ней было начато строительство Троицкого собора и приюта для паломников. Начальник же Духовной Миссии епископ Кирилл был отстранен от этого строительства, мало того, на него начались гонения, клеветнические доносы, пушен в ход аргумент об «образе жизни». Кончилось дело тем, что Государь утвердил Синодальное определение об увольнении епископа Кирилла на покой.

 

     Опороченный и оклеветанный епископ в 1864 году вернулся в Россию, где 10 февраля 1866 г. и скончался 43 лет от роду. (4) На его место прислали архимандрита Леонида (Кавелина), который продержался на своем посту лишь год. При нем «про изошло важное событие: 28 июня 1864 года состоялось освящение домовой церкви Миссии — первого русского храма на Святой Земле. Построенная по проекту русского архитектора М. Эпингера, церковь освящена в честь мученицы царицы Александры. Возглавил освящение греческий митрополит Мелетий» (5). Под давлением мирской власти и по настоянию митрополита Филарета о. Леонид был перемещен на место настоятеля посольской церкви в Константинополе, а из Константинополя в Иерусалим переведен архимандрит Антонин в качестве «временного заведующего делами поклоннической Миссии нашей». Ему было поручено расследовать причины разногласий между Палестинским комитетом, консулом и Духовной Миссией, обстоятельства неудачи архимандрита Леонида. Таким образом, 11 сентября 1865 года о. Антонин вступил на Святую Землю. (6)

 

     В дневнике того дня, — свидетельствует архимандрит Киприан, — записано у о. Антонина: «Мысль, что один час остался пути до Иерусалима, разгоняет всякие другие. Пыль и духота. А вот и он, Иерусалим... Преславная глаголашася о Тебе. Приими, Господи, бедное чувство благодарения за многие и богатые Твои милости ко мне, недостойнейшему, паки удостоенному видения святейшего места земли. Точно, перестает быть пустыней град возлюбленный и неоставленный».

 

     «Посетивший Палестину, — пишет С. И. Кончилович в книге «Бытовые очерки современной Палестины», — летом встретит необозримые скалы, на которых не растет ни одного деревца или кустарника, где одна гора следует за другой, как будто их кто-то высек из камня и, где лишь небольшие узкие полосы растительности долин нарушают печальную картину одичалости. Даже обработанная земля по склонам гор в большинстве случаев бывает настолько тверда и обильно усеяна обломками скал, что трудно понять, как она может производить какую бы то ни было растительность. Видя все это, не верится, что когда-то эта страна славилась на весь мир своим плодородием. Устроенные некогда стены и террасы по склонам гор для сохранения почвы полей с течением времени исчезли, то дождевые потоки свободно смыли верхний плодородный пласт почвы, перенеся его в долины, которые вследствие этого стали более производительны, чем поля. И если запущенная страна все же и теперь еще сохраняет столь прекрасный, поражающий вид, то это зависит от солнца. Главная причина, почему раньше плодородная земля теперь сделалась малопроизводительною, заключается в совершенном уничтожении лесов. Каждый мог свободно без особой нужды вырубать деревья, гонять по лесу скот, который съедал верхушки молодых народившихся деревьев. Лишь незначительное число священно охраняемых рощ с могучими деревьями показывают, какой прекрасной в этом отношении была страна. Несмотря на это, палестинские пастбища прокармливают множество скота, не требуя от хозяина никаких затрат.

 

     Кто впервые ступил на Святую Землю, высадившись с парохода в Яффе, тому сразу же бросается в глаза одежда местного населения. Она крайне незатейлива, представляет род нашего халата, длинного, запахивающегося спереди. Она делается из холста и служит нижней и верхней одеждой. В сущности, это длинная рубаха, в которой поселянин ходит и дома и по улицам города по своим делам — везде в таком упрощенном костюме. Большинство ходят босиком    или в сандалиях.

 

     На голове тюрбан или чалма — длинный кусок плотной цветной материи обматывается вокруг головы. На улицах и базарных площадях целые толпы нищих и бедняков, одетых в какие-то бесформенные лоскутья самых разнообразных цветов. Зажиточный слой одевается побогаче. Яркость и пестрота дает более художественную и живую картину. Шелковые и шерстяные ткани самых разнообразных цветов и причудливых сочетаний, богатое и искусное шитье характерно для зажиточных классов.

 

     Дома, деревни и города строятся на открытых возвышенностях или по склонам гор... Бедуины живут в палатках из толстого черного сукна из козьей шерсти, не пропускающих жгучих лучей солнца и потоков дождя.

 

     В отношении пищи и питья жители Палестины крайне не требовательны. Кусок хлеба и кружка воды — вот и все, что требуется для поддержания сил простого человека, а если есть оливковое масло — это уже роскошь. Очень ценится пшеница, се едят просто зерном, не молотую. В хозяйстве вообще же каждый день пекут свежие хлеба и ежедневно мелют это зерно. Едят они и акриды, или саранчу, во время их нападения. Палестинцы делают их запасы для своего лакомого блюда, их ловят в мешки, отрывают ноги и крылья, выдавливают внутренности, солят, сушат, мелют и запекают в хлеб или же пекут в горячей золе и едят всей семьей с хлебом.

 

     Прекрасной пищей, как бедному, так и богатому, являются плоды оливкового дерева, специальным образом законсервированные, масло же употребляют просто макая в него хлеб. Оно же, масло, является прекрасным лекарством от многих болезней.

 

     Оливковое дерево растет обычно группами, и возле жилищ человека очень часто можно встретить почти первобытные экземпляры этого дерева, растущие в течение, быть может, целого тысячелетия. Такой старый, коренастый крепыш по своей внешности производит внушительное впечатление: бури столетий не прошли для него бесследно. Это дерево насколько непритязательно, настолько и полезно. Посади его на почти каменной скале — и там оно при известном уходе будет давать обильный урожай. Лист дерева чем-то напоминает нашу вербу, после дождя под дуновением ветра крона его напоминает серебряную сверкающую корону. Достаточно сорвать такую длинную ветвь и сделать из нее венок, чтобы понять, почему на олимпийских играх выдавался победителю не иной какой-либо венок, а именно оливковый — красивы очертания его листьев, прекрасна глубоко зеленая их окраска, которые уже во времена Ноя служили символом мира. Это дерево не только привлекательно своим внешним видом, но и замечательно своей пользой, с давних пор являясь лучшим другом и кормильцем палестинского жителя. Вся сила этого дерева направлена на то, чтобы извлекать из почвы ценное оливковое масло, родить замечательные плоды. Имея богатую корневую систему с тысячами подземных рук. дерево отыскивает и собирает в плоды драгоценные дары земли, постепенно созревающие на обильном солнце. Жители Палестины особо дорожат этим полезным деревом: масло, которое оно дает, является для них утехой, здоровый человек употребляет его в пищу, в длинные зимние ночи оно освещает его мрачные жилища.

 

     От оливкового дерева получила название Оливковая или Масличная гора, связанная со священным писанием.

 

     В изобилии растет в Палестине и фиговое дерево, или смоковница. Смоковница стоит рядом с виноградной лозой, которая в совершенно иной форме тоже извлекает из почвы сладкие соки. Фиговое дерево по своему строению не имеет узловатости и жесткости, оно своими тонкими и нежными корнями совершенно незаметно внедряется в самую твердую поверхность скалы. В конце ноября — начале декабря смоковница теряет свою листву, обнажает многочисленные белые сучья, придавая дереву унылый и бедный вид. Но, теряя лист позже всех, оно раньше всех одевается в зеленый свой наряд. Сразу после опадания старых листьев выбиваются новые почки. В начале марта начинают показываться небольшие зеленые листочки и будущий цвет, идет их бурный рост. Дерево покрывается густыми широкими листьями, которые вместе с ветвями нависают над землей, образуя своеобразный шатер, укрывая от зноя и любопытных глаз.

 

     В Святой Земле два времени года — лето и зима. Весны и осени, как постепенных переходов от зимы к лету, и наоборот, там почти нет. Здесь круглый год можно получать свежие плоды, и перерывы в этом весьма незначительны. Едва успевают с базара исчезнуть одни плоды, на смену их являются другие. Зимний период в Палестине, или, вернее, период дождей, больше похож на нашу осень. Хотя иногда выпадает снег. Между этим сезоном дождей и знойным периодом лета есть несколько недель, которые можно назвать весной. Это время — сплошное благоухание и красота, пышный ковер растительности. Грозы здесь редки, но зато производят сильнейшее впечатление.

 

     Наряду с поздним дождем, который обычно приходится на время Пасхи, Палестину посещают сильные западные переменные ветры. Если даже в период дождей солнце дает знать о своей силе, то летом оно господствует совершенно полновластно. В апреле и мае уже бывают сняты все полевые урожаи, так как позже начинается такая жара, что выгорает вся зелень, и весь наряд исчезает как сон. Одни лишь деревья да виноградник сохраняют свою листву в течение всего лета. Лишь масличные пальмы, листья которых выдерживают палящий зной южного ветра, сохраняют свой красивый земной вид. А поля и степи все более и более покрываются терновым кустарником, который сплошь покрывает необозримые пространства и постепенно все более сжигается солнцем. Правда, трава и цветы не высыхают совершенно, но они теряют свою естественную окраску и получают поблеклый и безжизненный вид. Среди бесчисленных терновых кустов в некоторых местах расцветают особые цветы, окрашенные в розовый цвет, с сухими листьями, но они придают всей картине еще более удрученный вид. Лишь целые полчища репейников или «волчцов» самых разнообразных форм разрастаются все шире и шире, показывая, что после смерти весны начинается их время. Море света и палящего зноя переливается в такие дни в воздухе. Свет ослепляет и режет до боли глаза. Какую же радость испытывает изнуренный зноем путешественник, когда ему удается на своем открытом со всех сторон для солнца пути натолкнуться на прохладный, защищенный листвой уголок, где можно укрыться от палящих лучей и отдохнуть в приятной прохладе.

 

     С не меньшим нетерпением ожидает палестинец и друга всего живого — западный ветер. Около полудня он начинает шелестеть в листве деревьев, сначала тихо, затем все сильнее и сильнее, неся каждому дому, каждому обитателю освежающую, здоровую влагу со стороны моря. Лишь в низинах и оврагах продолжает стоять зной. Вот почему каждый город и каждая деревня в Палестине расположены на верху горы.

 

     Совсем противоположное действие производит восточный ветер, или сирокко, который, начиная с мая, периодически на 3. 6. 9, 12 дней повторяется. Приходит он из раскаленных равнин аравийской пустыни и отличается необычайным зноем, оказывая изнуряющее действие, как на людей, так и животных.(7) Такова Палестина.

 

     Новый начальник Миссии со свойственной ему энергией принялся за изучение дел: знакомился с греческой патриархией, следил за пропагандой католических и протестантских миссионеров в Палестине, характером и бытом местного духовенства, старался разобраться в неустройствах в Иерусалимской Миссии, завязал добрые отношения со Святогробским братством. О. Антонин через два месяца послал в Синод донесение «о неустройствах в Иерусалимской Духовной Миссии», в котором признавал некоторые ошибки о. Леонида.

 

     Благодаря своим личным качествам: честности, неподкупности, воспитанности и такта, уважительного отношения к законной канонической власти, почитания прав Патриархии, о. Антонин достиг завидного авторитета, уважения и любви греков. Патриарх Кирилл наградил о. Антонина крестом с частицей Животворящего Древа «за горячее благочестие и пламенную ревность о Гробе Господнем» (1868г.). (8)

 

     Но, к сожалению, с консульством Российского дипломатического ведомства Духовной Миссии добрых отношений установить не удалось, были даже опасения, что ее совсем прикроют. Только в 1869 г. Синод утвердил о. Антонина в звании начальника Русской Духовной Миссии. А в случае, если бы он пожелал удалиться на покой, по ходатайству Константинопольского посольства за службу в Министерстве Иностранных дел ему пожалована была пенсия в  1000 рублей (1870г.).

 

     «Несмотря на все это, он как Начальник Миссии не угоден Консульству и Палестинскому комитету... Миссия стоит на пути и мешает тем, кто в Церкви привык распоряжаться как в своей вотчине, и против Миссии и ее ученого, талантливого и трудолюбивого начальника, ведутся подкопы и систематическая борьба, в которой не гнушались никакими средствами...», — писал архимандрит Киприан. (9)

 

     В 1870 году архимандрит Антонин вместе с пребывавшим в Палестине ректором Киевской Духовной Академии Филаретом и профессором Крестной семинарии арабом Саруффом ездил на гору Синайскую, где в течение почти двух месяцев изучал монастырь и его древности, в библиотеке обители св. великомученицы Екатерины исследовал рукописные сокровища и составил систематический, научный рукописный каталог с описанием всех 1348 греческих и славянских книг. «Среди его на ходок в библиотеке обители оказались подлинные сокровища. Таково, например, писаное золотом Феодосиево Евангелие, сохранившееся в прекрасном состоянии...».

 

     О. Антонин, внимательно изучив эту рукопись, предположил что «она написана в монастыре, скорее всего в Сирии, откуда и попала на Синай...». Всего же, по оценке о. Антонина, в монастыре было около 2500 рукописей. Из-за нехватки времени ему не удалось описать многие интересные материалы. За сорок дней работы в библиотеке с двумя помощниками из числа братии он составил каталог на 1310 греческих рукописей и 38 славянских. За это время его спутник, профессор Ф.Саруфф из иерусалимской школы Святого Креста описал 500 арабских рукописей.

 

     О. Антонин писал: «Конечно, у меня не было... в виду составлять настоящий ученый каталог... Предоставляю это кропотливое занятие потомству. Я только пролагаю дорогу ему». Хотя научная значимость каталога греческих рукописей Синая архимандрита Антонина неоспорима и уже признана. (10) За этот труд о. Антонин получил в дар от монастыря уникальную рукопись — Киевские глаголические листки.(11)

 

     О. Антонин постоянно сотрудничал с различными органами отечественной печати, рассказывал о своей неутомимой ученой деятельности. Вот некоторые публикации: «Записки Синайского богомольца», «Заметки поклонника св. Горы», «Пять дней в Св. Земле», «Вифания», «В лавре Св. Саввы», «Св. преподобномученица Сосанна Палестинская», «Перенесение мощей свят. Николая Чудотворца», «Еще о святителе Николае Мурлекийском», «Древний Синайский Канонарь» и многие другие. Им издано несколько книг: «О древних христианских надписях в Афинах», Санкт-Петербург, 1874, 84 стр. и 26 эпиграфических таблиц: «В Румелию» С.-Петербург, 1879. 376 стр. «Из Румелии», СПб, 650 стр. (Оба тома дневников снабжены рисунками, копиями различных надписей и выписками из различных рукописей и богослужебных книг); «Круг проповедей на весь церковный год» (2 тома). (12)

 

     Попутно с главной научной стихией — «детством человечества», о. Антонин увлекался астрономией. Увлечение его при шло к нему в 50-е годы, когда он работал в Афинах. Известно, что и брат его Платон был неравнодушен к этой науке, в письме к Андрею (о. Антонину) из Москвы (7 июля 1853г.) он писал: «...Об астрономии? Изволь? Вот что! Если ты чувствуешь в себе эту болезнь, как и я несколько, то, думаю, ее не прогонишь от себя никакой длины и цены рефракторами, а лучше противодействием ее может быть правильное, хотя бы и популярное изучение астрономии. Тогда и малая труба откроет много испытующей мысли. Вот и у меня охота смертная да участь горькая...».

Братья обменивались своими наблюдениями, формулами, вычислениями.

 

     О. Антонин увлекался этим любимым делом до конца дней своих, приобретая современные необходимые приборы. В здании Миссии в восточной стороне ее находилась небольшая башенка — обсерватория, место его наблюдений за звездным небом, в которую он с радостью вводил интересующегося этой областью знаний. (13) В своем дневнике в 1870 году он записал: «Среда, 4 ноября... Вытаскивание телескопа. Наблюдение Сатурна, Юпитера. Орионова пятна и Урана, длившееся за полночь».

 

     «Одним из увлечений о. Антонина была нумизматика. Поиск монет с изображением четырехконечного креста необходим был ему для доказательства того, что старообрядцы в России заблуждаются, поклоняясь только одному восьмиконечному кресту. В 1885 году протоиерею С. И. Кашменскому, совершавшему поездку в Иерусалим, о. Антонин подарил древние греческие монеты с изображением четырехконечных крестов в количестве 27 штук, выбранных им из более 200 экземпляров. Кресты на этих монетах изображены и на коронах государей, и в их руках, и отдельно. На первой монете изображен император Анастасий, царствовавший с 491 по 518 год, а на последней — император Иоанн Комнен (1118—1143 гг.). Для доказательства, что старообрядцы заблуждаются, отвергая имя Спасителя «Иисус», архимандрит Антонин передал пять древних греческих монет десятого столетия, на одной из которых имя Спасителя изображено под титлою, сокращенно: IS, а на ос тальных четырех - 1HSUS. По приезде в г. Вятку протоиерей Стефан Кашмснский составил краткое описание греческих монет с четырехконечными крестами, изготовил фотографии и гальваническим способом сделал с монет дубликаты». (14)

 

     Талантливый во всем, архимандрит Антонин был и отменным рисовальщиком — свои научные работы он сопровождал рисунками; известны его замечательные портреты родственников.

 

     Надо отметить, что в роду Капустиных не он один обладал такими способностями. Стараниями дяди епископа Ионы исполнены росписи родной Батуринской Спасо-Преображенской церкви. В письме «к любезнейшей маменьке» в 1861 году о. Антонин пишет о своем брате о. Александре Ивановиче: «В старые времена он был живописцем на славу. Не нарисует ли он мне, когда поедет, например, посетить Преосвященного старца нашего или своего Вениамина о вешнем Николе, Далматовский монастырь, сняв его от дома Назимова или еще лучше из-за Исети? Я бы ему за то прислал св. Софию...» (16) (см. приложение «Переписка Капустиных»).

 

     Яркой гранью многосторонне одаренной натуры о. Антонина являлась его страсть к поэтическому творчеству. Плоды его вдохновения хранились в особой тетради под названием «Грехи молодости», хотя «известны его стихи, датированные 1879 г., когда ему было 62 года» (арх. Киприан). Подобная одаренность была присуща не только о. Антонину, но и многим его родственникам. О. Антонин писал в предисловии к своей поэтической тетради:

 

     Опубликованные стихи архимандрита о. Антонина пользовались неизменной популярностью.

 

     Жизнерадостные и остроумные, они ходили по рукам, превращаясь, порой, в популярные песни в студенческой среде. Так это произошло со стихотворением «На окончание курса» (см. приложение Поэтическое творчество о. Антонина).

 

     О. Антонин не забывал о «присных» своих, русских поклонниках, посещающих святые места в Палестине. Он хотел их наставлять духовно, члены же Палестинского Комитета (позже Комиссии) и консулы не понимали или не хотели понять сущности паломничества по святым местам. Русский паломник, с трудом добравшийся до Святой Земли непременно хотел погрузиться в священные воды Иордана. Это для него было так же свято, как приложиться к Живоносному Гробу Господню. Паломники брали с собой белые рубахи, освящали их на камне Помазания в память того, как св. Иосиф Аримафейский на этом же святом камне готовил Тело Христово к погребению. Затем через непролазную иудейскую пустыню в знойную жару шли к Иордану, в этих рубахах погружались в священные воды Иордана, увозили их домой, где завещали похоронить себя в них. Благодатную духовную пищу получали паломники во Святой Земле. (17)

 

     Сколько еще святых мест за пределами Иерусалима, где ступала нога Богочеловека Иисуса Христа!

 

     Отказавшись служить своим соотечественникам на постройках в Иерусалиме, о. Антонин решил скупать участки земли, имеющие важное для паломников значение и устраивать там приюты Обстоятельства складывались таким образом, когда латинская и протестантская пропаганда значительно усилилась, но «не ограничивалась только улавливанием душ местного арабского населения, полунищего и голодного, но обратились также и на приобретение немалых земельных имуществ сначала в Иерусалиме и его окрестностях, а потом и по лицу всей Палестины...» (арх. Киприан), и имели уже достаточно богатые земельные угодья. Русская Миссия владела только так называемыми «русскими постройками» на Мейдамской площади, состоящими из церквей, домов, хозяйственных построек. Несоизмеримы были финансовые вливания: весь католический мир слал свои пожертвования для нужд латинской пропаганды. Русская Духовная Миссия влачила жалкое существование, пробивалась на своем скудном бюджете. «У кого есть деньги, тот, если не убедит, то купит». О. Антонину приходилось рассчитывать только на частные пожертвования паломников и из России, что позволяло осуществлять его планы, в первую очередь, народно-образовательные. «Для тех, у кого есть уши слышати и очи видети, мы сообщаем, — писал о. Антонин, — что чуть мы водворились здесь (точнее в 1866г.), как непременно занялись устройством женской школы в центре папской пропаганды, в Бет-Джале, чтобы воспитать будущих матерей тамошних в правилах строгаго Православия и спасти место от окончательного совращения в латинство». Здесь было построено изящное здание для бесплатного пансиона, разведен масличный сад. Императрица Мария Александровна ежегодно отпускала на содержание этой школы значительные средства. (18)

 

     Вторым важным воспитательным пунктом, на который обратил внимание о. Антонин, была Горняя (топографическое название Айн-Карем). «Припомню минуты, проведенные нами в Горней, — писал о. Антонин в 1870 г. — Дорогое по священным событиям место это совсем олатинено. У православных нет там ни церкви, ни дома, ни клочка земли...»

 

     Пришлось приложить немало сил, энергии, тайной «дипломатии», чтобы завладеть Айн-Каремским холмом, где, по евангельским воспоминаниям, состоялась встреча Божией Матери с праведной Елисаветой. матерью Иоанна Крестителя Предтечи Постепенно, прикупая соседние участки, о. Антонин завладел площадью в 228776.9 кв. метров. Все это стало возможном благодаря помощи благотворителей из России. Помощь оказывала императрица Мария, министр путей сообщения П.П. Мельников, В.А. Фон-Мекк, Н.Г.Губонин, Н.И. Журавлев, Н.И. Путилов, А.В. Казаков, СП. Елисеев, Д.М. Полежаев, С.С. Поляков, М.Г. Горбов, И.Д. Бусурин, Б. и С. Петровские и др., а также простой русский народ, который жертвовал свою скромную лепту на богоугодное дело. В Горней, на «русской земле о. Антонин разрешил селиться женщинам, пожелавшим провести остаток своих дней на Святой Земле. Поселившиеся на свои средства сооружали домики, разводили сады и огороды, организовалась община, жизнь которой постепенно упорядочивалась». (19)

 

     Получив разрешение властей, о. Антонин в 1880 году на присланные из России пожертвования заложил здесь храм в честь Казанской иконы Божией Матери. За помощью он неизменно обращался к русским православным. В сборнике «Пермские епархиальные ведомости» опубликовано объявление: «От Иерусалимской Духовной Миссии» следующего содержания: «Минувшею осенью в селении Айн-Карем, евангельском граде Иудове, лежащем в 8 верстах к западу от Иерусалима, и известном в поклонннческом мире нашем под именем Горней, населенном до сих пор только магометанами и латинцами, усилиями миссии совместно с иерусалимскою патриархиею, обратилось в православие 10 семейств католиков из арабов.

 

     Ввиду этого радостного для православного мира обстоятельства потребовались и некоторые пожертвования со стороны миссии и местной патриархии. Сочтено было неотложною необходимостию водворить и содержать в Горней священника из арабов, что взяла на себя патриархия. Миссия с своей стороны озаботилась немедленною постройкою церкви, которая уже двигается благополучно на русском месте во имя Божией Матери - свидания Ея с праведною Елисаветой к утешению всех наличных поклонников сего года и, надеемся, всех соотечественников. так часто слышащих в церкви восторгающее душу повествование Евангелия о трехмесячном пребывании Приснодевы Матери в Горней, которую мы. русские, не обинуясь, можем отчасти назвать нашей.

 

     При полном отсутствии собственных средств духовной миссии она обращается к боголюбию соотечественников за последнею помощию на доброе и честное для отечества нашего дело.

 

     Адрес Иерусалимской Духовной Миссии: через Одессу, в Иерусалим.  В Духовную Миссию.

 

     Начальник миссии, архимандрит Антонин. Иерусалим.

 

     31-го декабря 1880 года». (20)

 

     В 1870 году Горняя представляла из себя пустырь с одинокими домиками. Через 10 лет здесь начиналось новое русское просветительное дело. 14 декабря 1883 г. храм был освящен иерархом Иерусалимской церкви митрополитом Петрасским Никифором.

 

     Храм стал связующим звеном всей общины, объединив насельник в едином молитвенном подвиге служения Христу. Желая выделить евангельское событие: посещение Божией Матерью праведной Елисаветы, — о. Антонин ходатайствовал перед Синодом об установлении особого праздника Целования Божией Матери и праведной Елисаветы.

 

     Ходатайство было удовлетворено, и с тех пор 5 августа из Троицкого собора Русской Духовной Миссии выносится икона Благовещения, навстречу ей из Горненской обители с крестным ходом торжественно шествует икона Целования в память трехмесячного пребывания Божией Матери в гостях у праведной Елисаветы. Архимандрит Антонин к этому празднику написал особый тропарь, кондак и стихиры. (21)

 

     В конце 1868 года Русской Духовной Миссией был приобретен знаменитый Дуб Мамврийский или Авраамов дуб близ Хеврона. Огромный дуб, особой палестинской породы, с тремя широко разросшимися ветвями, выделялся среди виноградников и маслин, являлся с давних пор объектом религиозного почитания местного населения. Сам участок с библейским деревом принадлежал некоему Ибрагиму Шаллуди, унаследовавшему его от своего отца Османа. Фанатично настроенные арабы-мусульмане, считавшие, что если в Хевроне, месте погребения Авраама, Исаака и Иакова, зазвучит колокольный звон, наступят тяжкие бедствия, чуть ли не гибель Ислама. Купить Дуб да на русское имя не представлялось возможным.

 

     Только хитростью, после длительных и утомительных переговоров, через подставное лицо — драгомана (переводчика) Миссии Якуба Халеби, был куплен участок с Дубом. «Досточтимая святыня, — писал о. Антонин, — составляет теперь собственность русскую. И сказать не могу, с какой радостью мы встретили дорогую весть эту... Дубрава Мамврийская есть дубрава русская». Были куплены еще несколько прилегающих к Дубу участков, в том числе у уважаемого в народе шейха Салеха Мжагеда.

 

     Но местные мусульманские и турецкие власти были весьма недовольны продажей участков Русской Миссии. По словам о. Антонина, особенно нетерпимо был настроен местный муфтий, который «не затрудняется публично говорить весьма почтенному и считавшемуся в народе за святого шейху Салеху Мжагеду, что он стоит того, чтобы снять с него чалму, повесить ее на шею и водить его с позором по городу за то, что продал свою землю христианам...». Но как бы то ни было, в результате энергичной, осторожной и умелой деятельности о. Антонина Миссия завладела у дуба Мамврийского участком в общей сложности площадью в 72354,74 кв. м.

 

     «При ветхом Дубе Мамврийском, — писал о. Антонин 22 мая 1871 года, — была уже совершена Божественная литургия... Родоначальник всех наших троицких березок, заветный Дуб, истинно говоря, завещан был России, а потому и достался ей. На восходе солнца во вторник мы увидели импровизированный алтарь, устроенный в самом трехчастном разветвлении ствола дерева. Там, под открытым небом, при тихом шелесте вечно зеленеющих ветвей, в прохладе и благоухании весны, поклонились мы Триипостасному Божеству». (22)

 

     Интересно, многозначительно сравнение, приведенное о. Антонином в дневниковой записи 1870 года: «Воскресенье. 8 ноября. Во сне был в дому отчем и умилился до слез видом столь памятной «избы» и тужил о нем, как все там жило и живалось в былые дни. Есть родственные отношения между ним и Авраамом, между Батуриной и Дубом. Это несомненно. Даже не спится под Дубом, точно, бывало, дома, по приезде на вакацию (23).

 

     В1869 году было приобретено о. Антонином имение около самой Яффы по дороге в Иерусалим, близ гробницы Тавифы, воскрешенной апостолом Петром.

 

     В 1870 году, по словам о. архимандрита, этот участок представлял собой «обширный пустырь», совершенно заброшенный и пустой. Позже здесь были посажены плодовые деревья: апельсины, лимоны, маслины, гранаты, смоквы — и декоративные: кипарисы, эвкалипты, сосны, — построены необходимые дома и хозяйственные постройки, выкопан бассейн и колодезь для воды. Яффское владение было одним из благоустроенных и красивых имений русской Миссии.

 

     В 1870 году архимандрит Антонин приобрел обширный участок на Елеонской горе близ места Вознесения Господня. Здесь уже активно работала «пламенная деятельница католичества, графиня де ла Тур д’Оверн, основавшая на горе Кармелитский монастырь, с надеждой постепенно захватить всю гору». Но энергичная деятельность о. Антонина, скупавшего у частных владельцев один участок за другим, сорвала ее планы. Приобретенное место на Елеоне было обнесено каменной стеной, засажено масличными и смаковичными деревьями и приступлено было к строительству храма во имя Вознесения Господня.

 

     Строительство из-за отсутствия средств шло медленно и с перерывами, другой причиной, по объяснениям архимандрита Киприана, являлась трудность в оформлении различной документации. И только личное обаяние начальника миссии да русский чай — «чай москоби», который любили некоторые видные чиновники Синая, угодливо предлагавшийся архимандритом, помогли преодолеть все трудности. Вместе с церковью строилась и величественная колокольня. К началу русско-турецкой войны 1877-1878 годов церковь была доведена до уровня окон и так оставлена — о. Антонину пришлось уехать из Палестины в Афины.

 

     Только в 1885 году, спустя 14 лет после начала строительства, храм был готов к освящению. Он построен по типу древних византийских храмов, крестообразный в плане, увенчанный куполом образца Царьградской св. Софии - на 8-стороннем барабане с 24 окнами. Колокольня, тонкой архитектуры в 64 метра вышиной, представляет из себя своеобразную башню. Строилась она итальянским архитектором и тоже очень медленно.

    

     По окончании строительства с большими трудностями прибыл в Яффу на пароходе большой колокол весом 308 пудов, 2 м 13 см диаметром, пожертвованный близким другом о. Антонина, Соликамским купцом А.В. Рязанцевым. Вот что писал по этому поводу в марте 1884 года «Церковный вестник» № 9: «С колокольного завода Н. Д. Финляндского в Москве отправлен в дорогу колокол, отлитый для храма в Старом Иерусалиме, на св. горе Елеонской, весом 308 пудов 20 фунтов, пожертвованный членом русского палестинского общества, Соликамским купцом Рязанцевым. Провоз колокола приняли на себя безвозмездно общества московско-курской, курско-киевской, юго-западной железных дорог и русское общество пароходства и торговли. Колокол этот будет первым на горе Елеонской».

 

     В августе 1885 года этот колокол, благодаря материальной помощи графини О. Е. Путятиной, был перевезен с пристани в русский сад в Яффе близ могилы св. Тавифы. Далее его предстояло везти на Елеон. Отец Антонин обратился к русским людям: «Не найдутся ли христолюбцы для возведения иерусалимского Ивана Великого на горе Вознесения? Очень, очень желали бы здесь сего». «И вот, — пишет о. Антонин, — 105 человек (на две трети женщины) спешно прибыли во вторник в Яффу и принялись за дело Благодаря общему воодушевлению, в течение 7 дней колокол, несмотря на тысячу затруднений, был благополучно доставлен (на руках!) в наши постройки. 5-го февраля вечером ему была восторженная встреча, поднявшая на ноги весь город. Затем вся масса паломников взяла тащить колокол на св. Елеон, к месту его назначения».

 

 

     «Величественная колокольня русского Елеонского храма Вознесения, так называемая «Русская Свеча», господствовала над всеми окрестностями Иерусалима. С верхней галереи Елеонской колокольни открывается изумительная панорама Святой Земли А могучий медный голос колокола оглашает всю гору и Иерусалим, уступая лишь большому колоколу Святогробской колокольни, свидетельствуя иноверцам об успехах русского дела в Палестине, доставляя несравненное духовное наслаждение истинно русским людям».

 

     7 июня 1886 года по ст. ст. состоялось торжественное освящение храма и колокольни, на котором присутствовал патриарх Никодим, произнесший похвальное слово в адрес строителя храма о. Антонина и его помощника по строительству иеромонаха Парфения.

Нужно отметить, что среди окружавших архимандрита Антонина верных и боголюбивых людей был о. Парфений (Пармен Тимофеевич Нарциссов), прибывший из России в 1879 году в возрасте 48 лет на Святую Землю в качестве паломника, да так и оставшийся там навсегда. После окончания строительства Спасо-Вознесенского храма на Елеоне о. Парфений был единственным совершителем богослужений в храме, которые разрешались по четвергам и воскресениям, равно и в дни праздников. Своим повседневным и неустанным трудом он создавал райскую красоту на участке: был строителем, садоводом, цветоводом и сторожем одновременно. (24)

 

     «О. Антонин, приобретая в собственность России те иные земельные участки в Палестине, руководствовался, главным образом, соображениями или научно-археологическими, или религиозными, или же чисто утилитарными. Его внимание останавливалось либо на чем-нибудь, что имело ценность по своим библейским воспоминаниям находящимися там памятниками истории, либо на том, что могло послужить к развитию и укреплению нашей правительственной паломнической деятельности, где бы было возможно устроить школу, монастырь, или же паломнический приют и подворье нашей Миссии». (25)

 

     В Гефсимании о. Антонином было приобретено владение где, по желанию лиц Царской Семьи, под его руководством построена церковь во имя св. равноапостольной Марии Магдалины, в память «высокой Боголюбицы и смиренной Христианки» Государыни Марии Александровны. На освящение церкви в 1888 году приезжал великий князь Сергей Александрович с молодой супругой Елизаветой Федоровной, нашедшей позже здесь свое последнее упокоение. (27)

 

     Покупая имение в Иерихоне, о. Антонин шел навстречу интересам и нуждам паломников, шедших в излюбленную ими «Ердань-реку». Там было заведено подворье, разведен сад, построен двухэтажный дом, часовня и другие службы — отличное место для отдыха богомольцев. Подворье русской Миссии, также предназначенное служить местом отдыха наших паломников, находилось и на берегу моря Галилейского в Тивериаде. (28)

 

     В 1886 году о. Антонин купил два владения в Бет-Джале, прекрасном месте, где была построена школа для девочек-арабок с целью противодействовать попыткам латинским совращать арабское население. Со временем этот участок со школой о. Антонин подарил новообразованному Палестинскому Обществу, преобразовавшему школу в учительскую семинарию, готовившую просвещенных учительниц-арабок, воспитанных в истинно православном духе и любви к России. (26)

 

     О. Антонин превосходно владел наукой христианской дипломатии, которая, согласно Писанию, состояла в умении пропускать мимо себя злобу, глупость, зависть. Делал это архимандрит Антонин с возможной улыбкой и изяществом. Даже турецкая стража отдавала ему честь в знак особого уважения. «Дивные и величественные русские храмы, в которых совершается славянское богослужение, обширные и хорошо оборудованные приюты и подворья, в которых паломник находит отдых и гостеприимство после утомительного пути, зноя и непогоды, участки земли с богатой растительностью и необходимыми постройками и, наконец, самое, может быть, существенное и внушительное — это памятники древней библейской истории и археологии исключительной ценности и первоклассного значения, и все это, рассеянное по всей Палестине от Тивериадского озера до Хеврона, от Яффы до Иордана — все это Деяния одного человека, его воли, ума, энергии — писал архимандрит Киприан. — Имя этого человека архимандрит Антонин (Андрей Иванович Капустин). (29)

 

     На случай своей смерти, о. Антонин наиболее ценные свои «смольные владения обратил в так называемый «вакуф». Вакуф имущество бедных, «вакуф, коего имя не сотрется и след не исчезнет и который по прошествии времени и веков утвердится и увековечится. Таковое положение будет соблюдено во веки веков, пока Господь не унаследует Землю и на ней находящихся, ибо Он лучший наследник...» О. Антонин этим как бы застраховал свои участки.

 

     Всего о. Антонином куплено в Палестине 18 участков с обшей площадью около 425000 кв. метров и стоимостью в то время до миллиона рублей золотом. Но этим не ограничивалась деятельность о. Антонина: он продолжил свою историко-археологическую работу, начатую в Афинах и Константинополе, посвятив себя научным трудам и исследованиям. Он участвует в раскопках на Елеоне. в Яффе. Иериохоне, Силоаме, Гефсимании и других местах.

 

     В период пребывания в Иерусалиме архимандрита Антонина Палестинский Комитет был преобразован в императорское Православное Палестинское общество, участником создания которого был о. Антонин. Дело в том, что увлечение Палестиной в петербургском свете стало модным, ею стали интересоваться члены императорской семьи, некоторые графы, государственные деятели, интеллигенция, видные пастыри. Был составлен устав общества, главные цели которого: I. Поддержание Православия. 2. Помощь паломникам. 3. Распространение сведений о Святой Земле и научные исследования ее. Устав был представлен Государю, который одобрил учреждение Палестинского общества. Великий князь Сергей Александрович согласился стать его председателем (1880 г.). Созданное Православное Палестинское Общество поручило о. Антонину на средства великого князя заняться археологическими раскопками на русском месте, находящемся непосредственно за Голгофой.

 

     Во время этих раскопок о. Антонин нашел остатки древних ворот, через которые во времена Спасителя проводили преступников за город на казнь, с остатками древней городской мостовой, обломками Константиновой базилики и городских башен. Это оказалось то место, через которое Сам Спаситель мира прошел, окровавленный, избитый, никем не защищаемый к месту своей казни на Голгофу. Этот Порог о. Антонин впервые открыл с того времени, когда римляне засыпали его мусором при разрушении Иерусалима в 70 году. (30) Раскопки 1883 года показали: это были знаменитые «судные врата». Раскопки произвели сенсацию в науке, дав богатый материал для истории земной жизни и последних дней Спасителя. Православное Палестинское общество ликовало, в России публикуются сенсационные известия. В 1885 году «Пермские епархиальные ведомости» информировали своих читателей следующим сообщением: «От Православного Палестинского общества. Близ храма Воскресения Господня в Иерусалиме принадлежит России место, которое до последнего времени оставалось пустым, покрытым вековым мусором. Православное Палестинское общество, по мысли и предложению своего Августейшего председателя Государя Великого Князя Сергея Александровича, предприняло на пожертвованные Его Императорским величеством средства, раскопки на этом месте, с двоякою целью: разъяснить план воздвигнутых равноапостольным императором Константином сооружений на месте смерти и воскресения Господа нашего Иисуса Христа и отысканием направления старой городской стены Иерусалима подтвердить подлинность чествуемой всем христианским миром пещеры, служившей погребальным ложем Богочеловеку.

 

     Совершенные обществом раскопки увенчались, по благословению Свыше, успехом, превзошедшим надежды и ожидания. По очищении места до природной скалы от лежавшего на нем слоя векового мусора найдены остатки древних городских стен Иерусалима и порог ворот, ведших за город во время земной жизни Спасителя. Так как ворота сии ближайшие к Голгофе, то с несомненною достоверностью можно сказать, что через них проходила конечная часть Крестного пути, по которому Господь наш  Иисус Христос был веден на вольную страсть.     

    

     В настоящее время, когда Промыслу Божию угодно было открыть для чествования христолюбивых поклонников стезю, по которой шествовал Спаситель на Крестную смерть за грехи рода человеческого, на православном Палестинском обществе лежит священная обязанность защищать сие место особым сооружением от разрушительного влияния зимних дождей и непогод.         

 

     Ввиду этой цели православное Палестинское общество приглашает всех благочестивых православных людей, которым дороги места, освященные земною жизнью и страданиями Христа Спасителя, придти обществу на помощь своими пожертвованиями, да вновь не запустеет место свято.

 

     Пожертвования могут быть доставлены в совет православного Палестинского общества: через местных епархиальных архиереев; или прямо в совет общества в С.-Петербурге: через контору Двора Его Императорского Высочества Государя Великого Князя Сергия Александровича.»

 

     Позже Палестинское общество воздвигло тут прекрасный приют-подворье для нужд русских паломников, желающих присутствовать при ночном богослужении в храме Воскресения. Значительная часть этого сооружения была отведена под храм св. Александра Невского, занявшего место, непосредственно примыкающее к упомянутым археологическим памятникам.

 

     Созданное общество не имело самого главного для успешной деятельности — материальных средств, пришлось прибегнуть к помощи Церкви, на ее зов откликнулся православный народ и понес свою трудовую копейку «вербный сбор». Этот источник денежных средств дал возможность значительно улучшить паломническое дело, воздвигнуть постройки и подворья, организовать врачебную помощь, создать богоугодные учреждения в Палестине.

 

     Палестинское общество, озабоченное увеличением паломников в Св. Землю, идет им навстречу, удешевляя и организуя поездку в Св. град Иерусалим. В сборнике Пермского земства № 7 от 1 апреля 1884 года помещено следующее сообщение: «Православное Палестинское Общество, состоящее под председательством Его Императорского Величества государя великого князя Сергея Александровича, озабочиваясь удешевлением пути в Св. град Иерусалим для православных поклонников, нашло возможность брать за проезд в 3 классе до Яффы и обратно от Москвы, через Курск. Киев. Одессу вместо 68 руб 76 коп. всего 46 руб. 50 коп., от Киева через Одессу вместо 41 руб. 60 коп. — 33 руб. 00 коп.: от Воронежа через Таганрог вместо 12 руб. 84 коп. — 38 руб. 00 коп.

 

     Паломнические книжки для такого проезда продаются с I ноября 1883 года в С.-Петербурге, в Москве, в Киеве, в Воронеже, в Перми, в Казани, в Троице-Сергиевой Лавре. Паломнические книжки действительны на целый год со дня их выдачи. Купившие по своему желанию могут останавливаться в Курске. Киеве, Одессе. Ростове-на-Дону, Таганроге и Константинополе, как по приезде в Яффу, так и обратно.

 

     Для желающих взять билет 3 класса только на проезд морем Русское общество Пароходства и Торговли будет, при предъявлении заграничного паспорта, брать до Яффы и обратно: От Одессы вместо 42 руб. всего 24 руб.: От Севастополя вместо 42 руб. — 24 руб.; От Таганрога вместо 54 руб. всего 29 руб.; От Батума вместо 41 руб. 50 коп. всего 28 руб.

 

     Паломники, следующие в Иерусалим из Сибири и Пермской губернии и имеющие паломнические книжки, пользуются удешевленным проездом от Перми до Нижнего Новгорода на пароходах И.И. Любимова и платят по предъявлении паломнической книжки в Конторе пассажирского пароходства г. Любимова в Перми за место 3-го класса вместо означенных по таксе 4 руб. только 2 руб. 40 коп. Такие же уступки платы и за обратный проезд...

 

     Уполномоченный Православного Палестинского общества Дмитрий Дмитриевич Смышляев принимает пожертвования от местных и иногородних благотворителей для доставления в Иерусалим. Господа жертвователи благоволят при посылке денег или вещей, подробно обозначать, на какой предмет обозначаются пожертвования: на восстановление или украшение православных церквей в Палестине, на учреждение и содержание православных школ, на поминовение за здравие или упокой и т.п. и сообщать точные свои адресы. на которые будут немедленно высылаться квитанции в получении денег или вещей. Деньги и вещи пересылаются в Иерусалим бесплатно». (32)

 

     Культурное влияние Палестинского общества и лучших его деятелей, на первом месте среди которых стоял архимандрит Антонин, огромно и неизгладимо. Бейт-Джальская женская и Назаресткая семинария оставила глубокий след в истории православного просвещения в их работали в низших начальных школах в селах и городах, неся туда свет и любовь к Православию и России.

 

     За свои заслуги перед Отечеством, достижения в области археологической науки и востоковедения о. Антонин был многократно поощряем. 12 апреля 1870 года за отлично-усердную службу орденом св. Владимира 3-й степени, 20 марта 1885 года —орденом св. Анны 1 ст., 1 октября 1888 г. — св. Владимира 2 степени. Многие ученые общества выбирают его своим членом: Московское Общество любителей духовного просвещения  —   в почетные члены (17 сентября 1869г.), Совет Киевской Духовной Академии — в почетные члены (15 января 1870г.), немецкое Восточное Археологическое общество — в действительные члены (3/15 января 1872г.), Киевское Церковно-Археологическое общество — в почетные члены (25 сентября 1873г.), С.-Петербургская Духовная Академия — в почетные члены (14 февраля 1883г.), Русское Археологическое Общество в Петербурге — в почетные члены (4 января 1884г.), Уральское Общество любителей естествознания — в действительные члены (7 декабря 1884г.), Московская Духовная Академия — в почетные члены (1 октября 1888г.), Императорским Русским Археологическим Обществом в С.-Петербурге он признан достойным большой серебряной медали (6 октября 1875г.). Его работы по археологии и востоковедению составили русскому имени славу и в Европе, всегда с недоверием относившейся к русской науке. (2)

 

     Удивительно талантлив был этот человек, многогранна и многополезна его деятельность, исключительно добра и отзывчива к чужому горю его душа. О. Антонин отличался добрым и сострадательным сердцем, он любил помогать бедному и нуждающемуся. У него было много воспитанников среди арабов, греков и русских (Мангель, семья Апосталиди-Костанда, пн. Нищенский). В годы его жизни в Афинах им воспитывался русский юноша Петр Нищенский, кончивший впоследствии Киевскую семинарию, а затем Афинский Университет. Он перевел на новогреческий язык «Слово о полку Игореве», на малоросский «Одиссею», «Илиаду» (частично), «Антигону».

 

     Скромна и неприхотлива была личная жизнь о. Антонина. «Ветхая одежда, крайне скудная трапеза, состоящая очень часто из одного блюда, излюбленного арабского «фили» (большие темные бобы) и никогда не сдабриваемая столь обычным и дозволенным у монашествующих на Востоке мясом, отличали обиход о. Начальника Миссии. Он не боялся уронить престижа и достоинства своего официального положения скромной жизнью и трудом» (Киприан).

 

     Вот как описывает будни о. Антонина профессор А.А. Дмитриевский, несколько раз посещавший св. Землю и близко знавший жизнь Начальника Русской духовной Миссии: «И в своем изолированном положении, представленный сам себе, он не сидел сложа руки, но весь день и большую часть ночи посвящал неустанному, напряженному труду. Двери его келий с раннего утра до позднего вечера не закрывались: рано утром он принимал туземцев-арабов, решая их споры, давая полезные советы, оказывая им материальную помощь предметами первой необходимости и деньгами. Их сменяли учителя и учительницы основанных им школ, члены Миссии, испрашивая его советов и распоряжений. В каждую минуту свободно и доверчиво шли к нему русские паломники: сановники, купцы и крестьяне, богатые и бедные, — стараясь найти у него разрешение волновавших их недоуменных вопросов, и о. Антонин подолгу и охотно беседовал с каждым, чем успел многих из них привлечь на свою сторону и расположить быть активными помощниками ему в том деле, которому он отдался всей душой. Только поздним вечером он оставался один, но не одиноким: друзьями его и собеседниками были любимые им книги. В это время до позднего часа ночи он сидел то над какой-либо старинной рукописью или фолиантом, то вел ученую археологическую работу; то корреспондировал в газеты и к частным лицам, то вооружившись лупой и имея под руками капитальные нумизматические издания, напрягал все усилия своего зрения чтением какой-либо старинной римской или греческой монеты (о Антонин был страстный нумизмат), то удалялся на устроенную им над Миссией обсерваторию, чтобы провести несколько времени, изучая дивную твердь небесную с ее неисчислимым разнообразием светил, то садился за свою «повесть временных лет», поверяя ей думы, чувства, мысли и впечатления прожитого дня и таким образом давая будущему историку нашего времени весьма ценный материал для характеристики, то. наконец, вооружившись иглой, штопал свою ветхую рясу или дырявый чулок... Шум самовара на столе и любимое питие дальней отчизны — чай, вот что составляло непременное дополнение в его кабинете при этой его вечерней работе... После такого делового дня нередко рано утром его видели уже выезжающим с русских построек в сопровождении своего верного драгомана Якова Халебы, как говорили шутники: «в разъезд по епархии», т.е. для обозрения каких-нибудь построек, земельных участков, любимого Бетжальского приюта или приютов в Хевроне, Горней, в Иерихоне и др. местах. Кто из бывших в Палестине до 1894 года не помнит кавалькады из двух всадников: о. архимандрита в старенькой ряске и черной камилавочке с распущенными по ушам длинными серебристыми пейсами, под зонтиком, легкой перевалкой едущего на сивом ослике, и за ним его верного слугу — драгомана на гнедой лошади...». (34)

 

     Сам архимандрит Антонин собственной рукой в 1870 году сделал в дневнике следующую запись: «Суббота, 7 ноября. Встал с солнышком и даже, пожалуй, раньше его. Ходил по всем границам наших владений, читая мысленно воображаемую молитву. Прибытие мастеров. Чай. Закладка сторожевого дома. Под краеугольный камень я положил 10. 15 и 20 копеек серебром на память будущим родам».(35)

 

     ...Монахом в общеупотребительном значении этого слова архимандрит Антонин никогда не был. А между тем кто допускался до его комнаты, где он проводил свою жизнь в Иерусалиме, кто видел, как даже в пути он скорее голодал чем разрешал себе недозволенное мясное, что так обыденно на Востоке, и, наконец, кто не раз заставал его за починкой своей рясы, тот должен был сознаться, что по духу он был более монах, чем  монахи, живущие в келиях,- приводит слова профессора Дмитриевского архимандрит Киприан (Керн). Следует при этом добавить, что при всей занятости о. Антонин неукоснительно вычитывал ежедневно всю положенную монастырским уставом суточную службу, а также принимал активное участие в Святогробских священных праздниках…

 

     В этом отношении большой интерес представляют путевые записки священника А. Анисимова, посетившего Святую Землю и лично знавшего Начальника Русской Духовной Миссии о. архимандрита Антонина, описавшего картины и события Иерусалимской жизни того времени. Печатается в сокращении с сохранением орфографии.

 

     Свидетельства современника о. Антонина (1885 г.)

 

     «Будучи в св. Земле, в Лазареву субботу, я сподобился сослужения в литургии на горе Елеонской, известной священно-историческими событиями и отстоящей от Вифании не более полверсты. Здесь нет надлежащего храма, а на развалинах церкви, устроенной на месте вознесения Господня равноапостольною царицей Еленой, разбита палатка или скиния, где престолом служит громадной величины камень, бывший пьедесталом колонне упомянутаго Елеонского храма. На литургии Евангелие было прочитано на трех языках: греческом, арабском и русском. Длинная и трогательная евангельская история о смерти и воскресении Лазаря, предварявших и сопровождавших их обстоятельствах, на понятном для наших поклонников наречии и притом в виду самаго места совершавшагося события (с Елеона, как на ладони, видно место встречи Спасителя Марфою и Мариею и самая Вифания), видимо трогала и умиляла всех. Когда священнослужители вышли со св. Дарами, вдруг полился такой сильный дождь, что сделалось смятение в храмовой скинии, которая была вся в дырах и плохо даже защищала нас от жгучих лучей, не говоря уже о ливне. Все облачения на престоле и на служащих промокли до нитки; антиминс чуть не плавал в луже воды; св. Дары, тем только и соблюли от роскиси и опреснения, что покрыли вчетверо сложенными покровцами; вода лилась нам на шею целым потоком; мы едва успевали протирать глаза от влаги, чтобы сказать возглас и прочесть молитву.

 

     По окончании обедни, я зашел в мусульманскую часовню, устроенную над отпечатком стопы вознесшегося Господа, чтобы приложиться к ней и вместе возблагодарить Его за то, что Он, из 150 священно-иереев, прибывших в Иерусалим ко дню Пасхи, одного меня, путника дальняго севера, в такой знаменательный день и в таком исключительном месте, удостоил участвовать в принесении безкровной жертвы и причаститься ея.

 

     После этого я отправился в русский приют, устроенный нашею миссией здесь же на Елеоне, в разстоянии от места Вознесения на шесть минут ходьбы, и начал его осмотр со двора, пред которым не менее десятины земли. Зал приюта сквозной, с частию открытаго здесь при раскопках, древняго мозаическаго пола, с красивыми узорами, между которыми искусно изображены разноцветною мозаикой рыбы и птицы. По повелению Великаго  Князя  Константина  Николаевича, бывшаго здесь, это место для сбережения ограждено решеткой, и ходить за нее воспрещается. Здесь же в шкафу хранятся обломки и осколки от древних гробниц и части карнизов, колоннок и орнаментов от разных зданий, найденных в земле при углублении фундамента.

 

     По осмотре приюта ввели нас в усыпальницу, современную разрушению Иерусалима, в которой высечены в гранитной скале пять-шесть гробов, из коих некоторые открыты, и в них виднеются человеческия кости, а другие закрыты и наглухо замазаны. На верхних досках их виднеются вырезанные резцом кресты и надписи, гласящие, что эти гробы вмещают в себе бренные останки грузинских христианских царей.

 

     Спускаясь ниже по Елеонской горе, мы зашли в католический французский монастырь, устроенный богатой принцессой Де-ля-Тур, на том месте, где Спаситель изрек молитву: «Отче наш». Места при монастыре около 10 десятин; все это пространство обнесено громадной, прочной и высокой каменной стеной; тут разводятся всевозможныя породы диких и плодовых дерев и засеяны огородныя овощи. По входе во двор нас повели в подземелье, в которое спускаются по шести ступенькам. Подземелье это — в роде длиннаго и широкаго коридора, свод которого опирается на открытых при раскопке, не высоких, по толстых 12 колоннах, в которых устроен престол; на нем совершается католическими патерами месса. Эта катакомба посвящена памяти 12 апостолов, так как, по преданию, ученики Христовы, по вознесений Господнем, некоторое время пребывали в ней, и здесь же составили впоследствии символ верь. Среди двора устроены квадратом архитектурный изящныя крытыя галереи, на боковых стенах которых красиво размещены 32 мраморныя доски больших размеров (около 3 арш. длины и IV, арш. ширины). На них красивыми золотыми письменами изложена молитва Господня «Отче наш» на 32-х наречиях, в том числе на славянском и русских языках. И как кстати она начертана здесь, на месте всемирнаго искупления, на разных языках, куда стекается ежегодно для воздаяния хвалы Искупителю столько разных племен и наречий!

 

     Спускаясь ниже по горе, к северу, мы остановились возле того знаменательного камня, на котором, по преданию, возседал Иисус, и который был безмолвным свидетелем Его беседы с учениками, когда Он говорил им о разорении храма Иерусалимскаго, о лжепророках, которые многих прельстят, о последующих пред концом мира бедствиях народных, о кончине мира и о страшном после нея суде над людьми. Веря преданию, я с чувством благоговения облобызал этот священный памятник видимаго пребывания на земле Бога во плоти и Его общения с людьми. Развалины, находящаяся на этом месте, указывают на то, что здесь существовала когда-то церковь.

 

     Когда я пришел к русским постройкам, находящимся в Иерусалимской долине, начался благовест в нашем Троицком соборе ко всенощной, по случаю наступления недели Великой. В богослужении участвовали о. архимандрит Антонин (начальник нашей духовной миссии в Иерусалиме) и 8 священников, в числе которых был и я. Тс же лица совершали литургию и на другой день, по окончании которой все священнодействовавшие, в 8 часов утра, отправились ко Гробу Господню для учавствования в крестном ходе. Мы пришли в храм во время велика.» выхода со святыми Дарами. Литургию совершал здесь патриарх Иерусалимский с 4 архиереями, несколькими архимандритами и 24 священниками.

 

     В храме Воскресения горело более тысячи разноцветных лампад, развешанных на особых шнурах по всему протяжению его, красивыми гирляндами, и три громадные люстры. С Кувуклии Гроба Господня старыя иконы сняты и заменены новыми, усыпанные жемчугом и дорогими камнями, убраны цветами и золотыми стаканчиками. Кроме лапмад, вокруг всей Кувуклии, по кранизам, стояли в пять рядов зажженныя белого воска узорчатые свечи, а между ними установлены были резные херувимы. Над дверьми Гроба Господня висела большая, коло пяти пудов весом, лампада с пятью стаканами (дар любви к Искупителю покойнаго Государя Николая Павловича), сделанная из чистаго золота и усыпанная дорогими камнями; в нишах купола Святогробскаго храма горело несколько сот малых лампад. По окончании обедни все духовенство, около полутораста человек, начиная с низшего, стало исподволь выходить из алтаря и устанавливаться попарно от царских врат до самой кувуклии. имея в одной руке больший, зажженные свечи, роскошныя пальмовыя ветви, букеты лилий и роз, а в другой — иконы. Это, как и дальнейшая расстановка лиц и священных предметов, длившаяся около часу, было только подготовлением к крестному ходу. Самый же крестный ход совершен был в таком порядке: впереди шла турецкая стража с бичами и кавасы с булавами и пролагали между массами народа свободный путь священной процессии; потом хоругвеносцы несли 12 хоругвий и пред каждою шел мальчик в "облачении, имея в руках подсвечник с горящею свечою; за ними иподиаконы несли большой запрестольный крест, рипиды и патриарший жезл; затем следовали: хор арабских певцов, потом диаконы с пальмами и свечами, за ними священники, за священниками игумены и архимандриты несли ковчеги со св.мощами, позади их шел хор греческих певцов; за ними 12 диаконов с трикириями и дикириями, потом шествовали епископы и митрополиты, имея в руках евангелие, пред каждым из которых шел мальчик в стихаре с подсвечником. В конце процессии дел сам патриарх Иерофей, за которым несли большую хоругвию и с изображением Воскресения Христова и громадную масличную ветвь, с большим вкусом убранную живыми цветами. ми. По бокам храма и на галереях его стояли массы разноплеменнаго народа и разных исповеданий, из них христиане – с красивыми пальмами, листья которых арабы, несмотря на свою дикость и невежество, умеют великолепно переплетать рахными фасонами, с добавлением роскошных живых цветов Во священного хода пели канон, стихиры „ великое славословие Обошедши вокруг кувуклии два раза, крестный ход направился по галерее вокруг храма Воскресения; обогнув опять Кувуклию, мы пришли к дверям Гроба и остановились. Здесь после троекратного пения трисвятаго, патриарх прочитал Евангелие и, по окончании великой эктении и по возглашении отпуста. возвратившись в Воскресенский храм, с высоты своей кафедры раздавал народу антидор. Так закончилась торжественная служба цветоносной недели. Наступила и седмица святых и животворящих страстей Господних. Все поклонники расположились говеть.

 

      В понедельник я один служил обедню в нашей миссийской церкви, которая началась в 6 часов утра После вечерни ходил прикладываться ко Гробу Господню, во вторник и среду после литургии в той же миссии, навещал Гефсиманию, но каждый раз возвращался с грустию, так как католики, несмотря на усердные мольбы наши, не отверзали дверей знаменательнаго и приснопамятнаго священно-исторического вертограда ея. Под четверг оставался для ночнаго бдения у Гроба Господня, и здесь к утешению моему и великой духовной радости причастников, прочитаны мною на Голгофе акафист страстям Господним и все правило, а один мужичек, умиленный и растроганный до глубины души чтением, поднес мне в награду за труд два рубля. В это же время в соседней церкви Апостола Иакова совершалось над поклонниками таинство елеосвящения.

 

     В четверг, в 11-ть часов ночи, началась заутреня в Воскресенском храме, а в половине перваго и обедня. Обедня разом совершалась и на Гробе Господне; и на Голгофе, я служил на Голгофе вместе с епископом Иорданским Никифором, так как со времени моего приезда в Палестину, мне до сего дня пришлось здесь священнодействовать. Причастников было довольно.

 

     R 6 часов утра по восточному в первом часу, послышался  благовест к обедне в помянутой выше патриаршей церкви св.Ап.Иакова, брата Господня; литургисал сам патриарх с 12-ю нареченными апостолами, (в числе которых был и наш о. архинмандрит Антонин), по случаю совершаемаго в этот день по чину церкви обряда умовения ног. На открытой площади, пред храмом Гроба Господня, для этого нарочито устроена была хтрада с перилами вокруг, с двумя скамейками по бокам для 12-ти избранников (апостолов) и амвон посреди с золоченным на нем креслом для патриарха; по углам эстрады места для всех Палестинских архиереев, пожелавших присутствовать при умовенин: вся площадка устлана была богатыми восточными коврами. Для чтения Евангелия во время обряда, в стене близь стоящаго здания устроен был временный балкон и вместо зонта от жгучих солнечных лучей защищен нарочито срубленным и поставленным громадным масличным деревом. Массы разноплеменнаго и разновернаго народа, еще до рассвета. часов за шесть до церемониала, начали занимать всевозможные пункты на террасах ближайших зданий, в окнах, нишах, карнизах, колонках и пр. Арабы приходили с нарочито припасенными веревками и по ним ловко взбирались на самыя высокия и опасный места и там прилаживались для лицезрения. Некоторый подворья, как напр. Гефсиманское, впускали публику по билетам, за которые взимали весьма солидную плату. Не знаю почему, но мусульманки в белых саванах, в особенности интересовались нашим обрядом «Умовения ног» и заняли заблаговременно лучшия и удобныя места. Крик и гам и разные при этом сцены и выходки иноверных были нестерпимы для непривычнаго уха православных. Вся видневшаяся 20-ти тысячная пестрая разноплеменная и разноверная масса в национальных костюмах, в разных позах, усеявшая собою, как мухи все, на чем только можно было держаться, вверху и внизу на земле и на зданиях, могла бы составить интересный фотографический снимок, годный для любаго альбома.

 

     Но вот засуетилась турецкая военная стража, поставленная цепью для порядка- захлопали бичи по спинам усердствующих взглянуть на процессию, показалась, наконец, и самая процессия в таком порядке: кавасы с палками, объемистый патриаршии швейцар с булавой, несколько мальчиков с зажженными свечами, монахи, певчие, диаконы с кадильницами, священники, диаконы с дикириями и трикириями и, наконец, сам патриарх в полном облачении, благословлявший народ крестом Взошедши на эстраду, патриарх занял уготованное для него кресло, а избранные к соучастию в совершении обряда из священнослужащих, сели на свои места; толпа заколыхалась, говор усилился, часы пробили 4 раза (что означало 4-й час утра по восточному). В это время взошел на описанный мною раньше балкон, вице-наместник Святогробский с Евангелием в руках и стал читать по нему положенное, а патриарх с своего места подходил к каждому из нареченных на этот раз в апостолы и предлагал вопросы, на которые иные отвечали устно, а другие по тетради, и после объяснений кланялись ему в ноги. О чем их вопрошали, что они ответствовали, что читалось из Евангелия, за гулом и говором народных масс, нельзя было разобрать; но были такие дерзкие смельчаки, которые для удовлетворения своего любопытства врывались за решетку эстрады, где совершался обряд и тут, стоя в шапках, всматривались, что творится, и это в виду властей. Обошедши ряды священных соучастников совершения обряда, патриарх отложил митру и служебные одежды до подризника и начал умывать им ноги. Чтение Евангелия продолжалось, в воздухе висел людской гул, молва усиливалась, народ волновался и громко излагал свое суждение то об обряде, то о лицах, участвующих в нем. И между прочим, мне пришлось выслушать следующее курьезное суждение двух русских баб и мужика. Когда патриарх от жары и утомления утирал лице, одна из них говорит: глянь-ко, родимая, как патрах (патриарх) то рыдает, да платочком слезки подбирает, а другая продолжала: да вишь, как ему, сердешному-то и не плакать! Раз от эвтих, (указывая на сослужащих) и не достается ему? В то время, когда патриарх подходил к нареченным апостолам и порознь с каждым вел беседу, по чиноположению восточному, судили об этом так: видишь, он  сердега (патриарх) все допрашивает их, кто из них хочет продать его жидам, а они-то окаянные, и не сознаются... не я, мол, не я...

 

     Когда вышел пред патриарха названный Иуда-иеродиакон, одетый в стихарь и препоясанный орарем, то они же говорили, сказано Иуда, ему-то и священнической ризы не дали, как прочим... мол не стоишь... А когда патриарх беседовал с ним, то мужик в это время, обращаясь к женщинам, так говорил: смотри, смотри, как он (Иуда) побледнел..., а теперь сделался как печеный рак... а, видно, проговорился, что он-то и хочет продать его, так ему-то вот, зараз, и задал жару патрах (патриарх): что, мол, это ты задумал, окаянный?! Глянь-ко, у него-то (у иеродиакона) и харя Иудинская! В то время, когда патриарх, умывая ноги священнослужащим, подошел к о. арх. Антонину (Петру), бабы вскричали: это наш, Антонинушка, это Петр, вот смотри, как они толкуют между собой... да и Петр-то не сговорчив: не хочет, чтобы ему помыли ноги; вот паренек-то неловкий, отказывается еще... да ведь не простой-то водицей будут мыть, как у тебя, дома, а ероматами... (ароматами), доведисъ на меня, да я б еще попросила их и на дорогу, и домой: ну, слава Богу, сладили дело, опять вскрикнули те же бабы, вот уже Петр протянул ногу; ну, голубчик, мойся, мойся, ты ведь наш! За сим [патриарх] снова облачившись, сошел с эстрады с тремя избранными, и стал молиться, возле того места, где читалось Евангелие, а сопутники его прилегли на земле в десяти шагах, в продолжении молитвы патриарх три раза подходил к ним и будил их. После этого все взошли опять на эстраду; патриарху подали громадный букет цветов вместо кропила и он, омакая его в вазу с розовой водой, окроплял священнодействовавших и весь народ при торжественном звоне колоколов. Наконец вся свящ. процессия двинулась в тот самый храм, из которого вышла, с соблюдением помянутаго выше распорядка.

 

     Утро страстной пятницы я посвятил на то. чтобы пройти тем путем, каким вели моего Искупителя из Гефсиманскаго сада к первосвященникам, Анне и Каиафе, потом в преторию Пилата и затем на Голгофу. Для этого я прошел Сионскую гору, спустился в Иосафатову долину, мимоходом осмотрел гробницы ветхозаветных Иудейских царей и в особенности Авессаломову и, налюбовавшись отсюда досыта восхитительною картинностию окружавших меня пейзажей, прошел вдоль подошвы горы Елеонской к Гефсиманскому вертограду и, вошедши в него, присел на скамью, дондеже утишатся вся чувствия и соберутся во едино для сосредоточенной молитвы. Я хотел в великий день распятия Господня, в тиши, уединенно излить пред Ним свою грешную молитву, чтобы Он. Вышний и крепкий Подвигоположник; в немощи моей укрепил меня, чтобы Он полунощный молитвенник за род человеческий, и меня научил всегда молиться Ему от любви сердечныя, с воплем крепким о грехах моих и со слезами благодарения за вся блага.

 

     Став под мраморным балдахином, пред рельефным чудным изображением молящегося Спасителя и преклонив колена, я начал читать стихи из канона страстям Христовым. Едва я прочел стихи, как моментально вокруг меня собралась масса поклонников; послышались среди их рыдания и вопли... При этом ручьем полились слезы и из моих очей, и я едва с перерывами мог продолжать чтение акафиста страстем Господним; все стояли коленопреклоненными; воздух поминутно оглашался глубокими и тяжелыми вздохами; иные били себя в перси... а другие как бы замерли с воздетыми к небу дланьми... Картина величественная. О, как сладки и несказанно утешительны были для меня эти единственныя минуты в моей жизни! Конечно, в таком экстазе и при такой обстановке не повториться им в сей юдоли никогда, никогда... Но не изгладиться им из скрижалей сердца, из тайников памяти до положения во гроб!

 

     Молитва окончена, но никто не двигается с места: точно все прикованы были к месту стояния, к вертограду невидимою силою: так души всех в этот приснопамятный день и блаженный час возжадали к Богу-Искупителю живому и крепкому! Быть может, мнил я грешный, почти по самому месту, где я преклонял колена и главу мою, неоднократно скользили пречистыя стопы Господа Творца моего! А может статься, кто знает Он здесь же, - преклонив колена, молился, говоря: Отче. о. если бы Ты благоволил пронесть чашу сию (страдании) мимо Меня! И находясь в борении, потом еще прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающия на землю.

 

     Собираясь оставить таинственный вертоград, я прошел его вокоуг и вдоль, при чем покаянны* и благодарственныя слезы несколько раз орошали поникшее чело мое и канули даже на святую его землю. Господи, молился я при этом, омой каплями этих слез, омой грех всех возрастов моей несчастной разбитой жизни!

 

     Шествуя мимо Гефсиманской Усыпальницы Богоматери, я, сверх всякаго чаяния, нашел двери оной отверзтыми (обыкновенно оне открываются в два часа ночи, для служения литургии, и по окончании оной запираются на целый день) и со тщанием и великою радостию спустился по 48-ми ступеням широкой лестницы вниз к самой гробнице Приснодевы и здесь удостоился облобызать гроб родившей от Отца Рожденнаго прежде всех век, и спострадавшей Ему даже до смерти, и прочитать акафист приснопамятному Ея Успению, после чего сказано мною поучение молящимся здесь поклонникам. За сим, окинув взором всю Масличную гору, поклонившись до земли Гефсиманскому вертограду и облобызав священный прах его при чтении кондака, я направился чрез изсохший Кедрский поток, мимо места побиения камнями св. первомученика и архидиакона Стефана, к Иерусалимским воротам Святой Девы, и отсюда, с открытой головой шествовал по-над бывшей Преторией Пилата, по так называемому крестному пути до Голгофы, по которому веден был для распятия на ней, за нас грешных наш Искупитель, моля Его.

 

     В час по полудни в нашей миссии началась вечерня, а в пять — субботняя заутреня. Стихи канона на погребение Христово читали все священники, а их было 9 с архимандритом во главе, таким порядком: сначала певчие пели первый стих, за ними первый священник произносил следующий; потом опять певчие, затем второй священник дальнейший стих; опять пели певчие, за ними третий священник читал рядовой стих и т д в конце утрени плащаница обносилась вокруг построек миссии и храма, богослужение окончилось к 8 часам.

 

     В 9 часов вечера арх. Антонин, идя в патриархию для участия в совершении крестнаго хода с плащаницею в Святогробском храме, пригласил с собою и меня. Когда мы вошли во храм, то в нем народу было битком набито везде, от низу и до купола. В 9 1/2 ч. пришел патриарх и сел на своем месте под балдахином, на средине церкви; в это время подошел к нему экклисиарх за благословением для начатия перебора в била и кандии, продолжавшийся целый час. (Била эти и кандии устроены на хорах средняго яруса иконостаса Воскресенскаго храма: их составляют деревянныя доски, длинныя узкие полосы железа, повешанныя на шнурах, медныя тарелки, висящие на цепях, колокольчики разных тонов и пр. Для клепания в них приставлен особый клирик — знаток и художник этого дела, который по нотам выбивает на них молоточками разные свящ. пьесы. Клепание в била и кандии чрезвычайно приятно для слуха, и духовно настраивает чувства к предстоящему богослужению. Оно бывает только пред служением в нарочитые великие праздники и большею частию в присутствии самаго патриарха и придает им много важности). По окончании клепания из алтаря вышли два диакона, имея на плечах, покрытых богатыми бархатными шитыми золотом парамниками, золотыя ладоницы, видом похожия на дарохранительницы, и около часу кадили весь Воскресенский храм с примыкающими к нему ротондами.

 

     Началась заутреня. Когда приспело время пения канона, патриарх и с ним 4 архиерея приступили к облачению в священныя одежды. По окончании великаго славословия архиереи, одетые в изящные черные саккосы, подъяли древнюю Молдовлахийскую плащаницу, которой от создания более 200 лет, и понесли ее на Голгофу, в предшествии патриарха и всего наличнаго духовенства. Здесь крестный ход остановился, плащаница положена на престол, архидиакон возгласил эктению, в которой поминал православных царей и патриархов, по окончании коей все священнослужители пропели 40 раз: «Господи, помилуй», за сим произнесена о. арх. Антонином длинная проповедь на русском языке, из текста: сей же (Иисус) ни единого зла сотвори.

 

     Лишь только закончилась проповедь, св. процессия двинулась с Голгофы северною лестницею до «камня миропомазания»; здесь пред положенной на нем плащаницей опять говорилась эктения, по окончании которой один из православных арабских учителей, взобравшись на широкий карниз, в одном сюртуке  без всяких священных отличий   начал говорить проповедь довольно бойко и с жестикуляцией. Потом по пропетии священнодействующими «Благообразный Иосиф» и окаждении камня миропомазания, с лежащею на нем плащаницею, свящ.  ход направился к кувуклии Гроба Господня, вокруг которой сначала совершено было обхождение три раза, а потом одними архиереями плащаница внесена в священный верт и положена на тридневном ложе Искупителя. После чего пред дверьми кувуклии стал патриарх с архиереями, а остальное духовенство разместилось вокруг оной, и началось пение канона на погребение Христово, по окончании которого плащаница отнесена в Воскресенский храм, а молящиеся расходились по домам, впрочем многие остались до завтрашнего дня, до времени получения благодатного огня на Гробе. Были погашены все огни не только внутри кувуклии, но и во всех местах обширного Воскресного храма, до времени явления благодатного света на Гробе Господнем.

 

     В Великую субботу обедня в нашей миссии окончилась в 10 часов утра. Ее совершал архимандрит с 8-ю священниками, в числе коих был и я. В 2 часа пополудни мы отправились в святогробский храм для присутствования при обряде получения и раздачи свяш. огня. Массы народа разных племен и исповеданий наполняли все галереи храма: негде было, как говорится, и яблоку упасть. Войска турецкия стояли шпалерами по всему протяжению храма и особенно охраняли все входы в алтарь; так как православные арабы в чаянии появления благодатнаго огня, высказывали избыток своей духовной радости разными конвульсивными движениями и кружением по всему храму.

 

     Около часу мы стояли в алтаре и нетерпеливо ждали начала религиозной церемонии; я думал, что все дело стало за нашим патриархом, но пришел, наконец, и он и уселся с архиереями на диванчик в спокойном ожидании чего-то. Я спросил-кого и чего еще ожидают? Мне ответили, что ожидают с поклоном к греческому патриарху армянского патриарха или его уполномоченнаго. Но вот кавас застучал булавой по половым плитам; толпа духовных и мирян, наполнявших алтарь, рас ступилась и пред православнаго патриарха предстал армянский архиепископ за благословением к его святейшеству: воздав затем ему троекратное братское о Христе целование, с глубоким поклоном, он ушел.

 

     Лишь только Григорианский иерарх сошел с солия, как священники, числом 12, начали облачаться в белыя священныя одежды, а потом и патриарх. В это время из алтаря чрез закрытыя царския врата поданы были 12 хоругвей для крестнаго хода. Ликовавшие арабы умолкли, все православные держали наготове пуки свеч, в каждом по 33 свечи, по числу лет земной жизни Христа; говор затих, настала мертвая тишина. Пред выходом из алтаря патриарх вручил арабскому священнику, обязательно постившемуся до этого три дня, золотое кандило, шарообразное и дырявое вверху; с большим отверстием сбоку; наполненное чистым елеем и хлопчатою бумагой, для принятия в него благодатнаго огня, с которым кандилом он и стал у севернаго окна кувуклии, а армянский архиепископ у южнаго со свечами, с своим клиром и народом. За сим отверзлись царския врата Воскресенскаго храма и патриарх в предшествии помянутых священников, хоругвей и кавасов, направился к кувуклии, при пении стихиры: «Воскресение Твое, Спасе, ангелы поют на небесех: и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити», и, обошедши ее три раза, остановился против входной двери оной; хоругви отнесены в алтарь, а патриарха начали раздевать и раздели до подризника, оставив ему только малый омофор для совершения молитвы у Гроба.

 

     По снятии печати и отверстии дверей придела Ангела, патриарх вошел внутрь ко Гробу Господню и двери опять затворились; мы, притаив дыхание, не спускали глаз с кувуклии, боясь пропустить тот миг, в который сверкнет над ней небесный огонь, в предположении, что оный доступен зрению наших чувств. То трепет и ужас, то умиление и радость попеременно волновали мое бренное естество; я стоял в каком-то оцепенении, как бы ожидая появления самого Господа Спасителя. Нет, не выразить мне словом тех благодатных чувствований, которыми переполнена была моя душа в эти блаженныя минуты и которыя отражались на лицах всех, окружавших меня! Не прошло и четверти часа после входа патриарха в Кувуклию, как нежданно, негаданно грянули у нас над головами, в алтаре, колокола, необычным потрясающим диссонансом сигналы появления свящ. огня на тридневном ложе Искупителя; от страху я задрожал, как осенний лист, набожно перекрестился, хотел пасть на колени... не ведая, как ап. Петр на Фаворе при появлении Божественного Света, что с собой и делать! Не успел я опомниться от напавшей на меня паники, как помянутый арабский священник, получив у окна кувуклии от патриарха зажженное кандило, как птица, летел уже по алтарю и сообщал нам благодатный огонь. Моментально во всех галереях храма запылали тысячи пуков свеч в руках богомольцев, весь храм стал, как бы громадным пылавшим костром, или покрылся огненной лавой; все заволновались, заликовали, послышались на разных языках возгласы: Господи, помилуй! — посыпались разные приветствия друг друга с милостию и даром Божиим; многие целовались, а некоторые и плакали, от умиления, восклицая: Слава Тебе, показавшему нам Твой Божественный свет! Арабы опять запрыгали пуще прежняго, составляя из себя хороводы по всему храму, обводя вокруг шеи и упирая в грудь горящими пуками свеч, в изступлении дико и неистово кричали нараспев: Воля дин, илля дин эль-месия! Даже мусульмане и те, прилагая руку к сердцу, взывали: о Аллах, о Аллах! Часовая стрелка в это время стояла на четверти четвертаго часа по полудни.

 

     Через несколько секунд из кувуклии вышел и патриарх Иерофей, с двумя пылавшими в руках пуками свечей; народ, едва завидел его, бросился зажигать свои пуки и едва не задушил его. На выручку святейшаго бросились два атлета-араба и, взвалив его к себе на плеча, внесли в алтарь и поставили на возвышенном месте. Здесь, кто желал из духовенства, подходил к его святейшеству и зажигал свои свечи от пылавших его светильников. Арабы, и по выходе из храма, хороводили, плясали по площади и по улицам Иерусалима, мотая в воздухе пылавшими пуками свечей и усердно распевая помянутый религиозный стих; а католики, стоя на кровлях домов, в досаде плевали в них и свистали. Уполномоченные же, от 20 Иерусалимских монастырей, греческих и армянских, опрометью бежали по разным направлениям, с зажженными от гробового огня пучками громадных свечей, для возжения таковаго в своих храмах.

 

     Огонь, полученный в Великую субботу на тридневном ложе Искупителя, бдительно поддерживается в кувуклии целый год и тушится только накануне великосубботняго дня.

 

     Впоследствии, возвращаясь в Россию, я видел, как болгары, черногорцы, молдаване, сербы и др. везли в фонарях благодатный огонь в свои родные места и жилья.

 

     В 4 часа пополудни, т. е. спустя час после получения благодатнаго огня, началась субботняя литургия Василия Великаго, которую совершал Иорданский архиепископ с 4 священниками. В 10 часов послышался звон к светлой заутрене в Святогробском храме Воскресения, а потому я, насколько возможно было в мои лета, поспешил к свящ. месту всемирнаго торжества. Все монастыри были отворены, на улицах Иерусалимских на высоких железных ветвистых шестах пылали костры; везде взад и вперед сновал народ, даже турки не спали и принимали участие в духовной радости «Московитов»; не видно было только одних жидов, заклятых врагов Распятаго ими. Храм Воскресения и кувуклия Гроба Господня еще лучше были украшены и освещены, чем в вербное воскресение: по всем святым местам горело не менее десяти тысяч лампад, а в воздухе качались громадные паникадила. Вскоре два диакона, имея на плечах ковчег со св. мощами, стали кадить по всем св. местам, а турецкия войска заняли все пункты во храме для порядка.

 

    Между тем духовенство, облачившись в свящ. одежды, вышло для встречи патриарха, священники — с иконами, крестами и Евангелиями, диаконы с рипидами, патриаршим жезлом и мантиею, двенадцать мальчиков с зажженными свечами в больших стоячих подсвечниках. Вошедши во храм патриарх приложился к «камню миропомазания», потом к Гробу Господню, за ним следовали все архиереи и все духовенство до патриаршей кафедры. Здесь патриарх остановился, затем возсел на уготованное под балдахином оной седалище; мальчик поставил пред ним подсвечник с громадною свечей, и началось клепание в била и кандии, а духовенство, готовившееся служить с патриархом, подходило кнему парами за принятием благословения на облачении, и по облачению вышло на средину храма; после чего старейшие из него начали облачать патриарха при пении канона «Волною морскою». Потом весь освященный собор, патриарх, митрополиты, архиепископы, епископы игумены, священники и диаконы до 100 ч„ в преднесении 12 богатейших хоругвей (который, кстати замечу, употребляются только в Пасху и пожертвованы древними греческими и грузинскими царями) также св. икон, крестов и Евангелии пошли к Гробу Господню с пением: Воскресение Твое, Христе Спасе, апгели поют па небесех: и пас па земли сподоби чистым сердцем Тебе славити. Обошедши кувуклию его три раза, все духовенство остановилось против дверей оной; патриарх прочитал воскресное Евангелие и затем, взяв кадило, покадил Гроб Господень, кругом кувуклию, все духовенство и православных поклонников и, вошедши во внутрь Гроба с архиереи, возгласил: Слава Свитый и Едииосущией, и Животворящей, и Нераздельней Троице, всегда ныне и присно и во веки веков. Архиереи возгласили: Аминь. Тогда патриарх с архиереями пропели три раза над самым Гробом Господним по-гречески: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав. Потом пели все стоявшие вокруг кувуклии, каждый на своем языке.

 

    О, кто может передать тот восторг, ту духовную радостную радость, какими объемлется душа при виде подлиннаго Гроба своего Спасителя, очами веры созерцающая, как бы самого Его, Воскресшаго! Как я горячо благодарил моего Искупителя, что Он удостоил меня праздновать святую Пасху в Иерусалиме у самаго Его Живонаснаго Гроба на месте, где совершалась самая тайна нашего спасения! О, как отрадно было смотреть и на всех Христиан, сошедшихся сюда со всех четырех концев вселенной, стоящих вокруг Гроба своего Избавителя и единым сердцем и едиными устами радостно поющих. Мы на самом деле воспевали то, что видели очами; и истинно для нас в Иерусалиме была священная и всепразднственная сия спасительная нощь.

     После великой эктении, патриарх со всем собором духовенства пошел оканчивать утреню в великую церковь Воскресения, а у Гроба Господня остался один священник с диаконом дня совершения литургии. В это время и армяне били в свои била и мелодически клепали в свои серебряныя кандии, громко воспевая хвалу Воскресшему в своей соборной церкви, на хорах: а католики в своем приделе гремели своим громадным оглушительным органом, — и все это, сливаясь в неописуемую гармонию, (которой ни в каком другом месте всего мира никогда не услышать) потрясло бренное естество наше до разделения мозгов и членов; душа желала в эти минуты разрешиться от тела; казалось самые своды и стены храма преклонялись на этот раз к нам, чтобы вместе прославить светлое Христово Воскресение.

 

    Пред окончанием утрени патриарх и все архиереи похристосовавшись между собою в алтаре, взяли каждый крест и небольшия Евангелия и, севши в кресла, начали христосоваться с народом, я же в это время ушел в миссию, для совершения своего роднаго, русскаго богослужения. Здесь звон к заутрене начался в первом часу, причем вся колокольня увешана была разноцветными фонарями. В пасхальной утрене и обедне участвовало 12 священников и о. архимандрит Антонин 13-й во главе, который говорил, что за все время управления его русскою православною миссией в Иерусалиме, никогда с ним не сослужило столько священников из Руси. Между ними были: из Харьковской губ. — я, 1 — из Житомирской, 2 — из Кишиневской, 1 — из Пензенской, 1 — из Киева схимник и 1 иеромонах из Казани, 2 члена миссии, остальные — афонцы. Служение совершилось необыкновенно торжественно при участии 6 иеродиаконов и роскошной обстановке храма. Евангелие на обедне читалось только тремя священниками и на трех языках.

 

     После обедни, окончившейся в 7 часов утра, все священнодействующие разговлялись у русского консула Ф.К. Кожевникова.

 

     В два часа пополудни началась в храме Воскресения торжественнейшая, церемониальная вечерня перваго дня. Патриарха вели во храм с особою церемониею; весь путь ко храму и во храме до самаго престола устлан был цветами, а при входе его в самый храм посыпались на него дождем лепестки и букеты поз со всех галерей. Впереди шли 10 диаконов с дикириями, за ними несли 12 рипид, а далее шли более 100 священников в богатых облачениях и. вошедши в храм Воскресения, начали торжественно совершать вечерню. Евангелие, читалось на разных языках и с перезвонами: а по окончании вечерни патриарх и архиереи, имея в руках кресты и Евангелия, сели в кресла, и народ, как в заутреню, подходил к ним христосоваться. Я же пошел в кувуклию, чтобы приложиться к живоносному Гробу Господню в тот благознаменитый день, в который воскрес из

него Христос.

 

     На второй день Пасхи многие из поклонников начали разъезжаться восвояси; я же вечером пошел ко Гробу, чтобы остаться здесь на целую ночь. — и до полуночи прочитал акафист Воскресению Христа, на тридневном Его ложе, и здесь же исповедав грехи служил обедню с тремя священниками и одним греком. Так провел я начало третьего дня Пасхи. (37)

 

     В 1890—1891 годах в Иерусалим для написания образов во вновь построенную на месте «русских раскопок» церковь Св. Александра Невского был приглашен выпускник Академии художеств Николай Кошелев. который исполнил более двадцати композиций на темы страстного цикла.

 

     По окончании своих работ Николай Андреевич решил исполнить живописный портрет и начальника Русской Духовной Миссии архимандрита Антонина. Вот как шла работа, по словам о. Антонина: «Суббота. 6 июля. Служба Божия в Гефсимании. и я наслаждаюсь абсолютным покоем. Так предполагалось, но не так случилось. Еше я сидел за самоваром, как пожаловал ко мне Николай Андреевич Кошелев именно с заговором на мой покой. Он непременно порешил снять с меня портрет, и именно сегодня же, так как в понедельник оставляет совсем Иерусалим. Отвертывался я и так и сяк, но, заметив его огорчение, уступил, и в 10 ч. порешили быть первому сеансу. В 11 часов сеанс начали. В зале перед угловым окном. Почти беспрерывно мы тараторили с художником, чтобы возыметь в снимке полной /неразб./ и непринужденности. К 2 часам сеанс был окончен. При взгляде на рисунок мне оставалось только развести руками... Вышло полное и совершенное отображение моей дряхлости, точь-в-точь, как она выглядывает на меня из зеркала...». На другой день работа над портретом была закончена (Портрет был представлен в Третьяковской галерее на выставке «Святая Земля в русском искусстве». Кандидат искусствоведения Светлана Степанова сообщила об этом читателям журнала «Родина» № 2. 2002 г.). (39)

 

     Известны портреты архимандрита Антонина (Капустина) и других художников (см. фото).

 

     В последние годы о. Антонин стал часто болеть, беспокоили камни в печени, сильно ослабло зрение. Но он продолжал работать. В конце января 1894 года состоялось освящение законченной строительством церкви св. ап. Петра и прав. Тавифы в Яффском саду. Освящать ее приехал сам патриарх Герасим, о. Антонин сослужил ему при этом. Это мероприятие состоялось 16 января. Вскоре после этого болезнь о. Антонина резко обострилась. Временами становилось лучше, и он работал. 3 февраля был на даче у патриарха и пробыл длительное время на устроенной им обсерватории. 23 февраля о. Антонин писал еще бумаги в канцелярии.

 

     В марте уже не вставал с постели. Чувствуя приближение кончины, он вызвал своего духовника, настоятеля лавры св. Саввы иеромонаха Анфима. который 18 марта напутствовал его в будущую жизнь. 19 марта в присутствии русского консула СВ. Арсеньева о. архимандрит изложил свою последнюю волю: 1. Синоду он передавал все земельные имущества и печатные книги своей библиотеки: 2. Миссии — музей древностей; 3. Эрмитажу — найденный им при раскопках бюст Ирода Великого; 4. Киевской Академии — телескоп Секретана. а другой, меньший, брату Михаилу Ивановичу, жившему в Перми и также большому любителю астрономии; 5. В Далматовскии монастырь — наперстный крест: 6. Святому Гробу — панагию с сибирскими камнями; 7. Кафедральному собору в Перми — Другую панагию: 8. Публичной библиотеке в Петербурге собрание рукописей греческих и южно-славянских, но с условием, чтобы за них было выплачено 5000 руб. Русскому посольству в Константинополе с тем, чтобы оно их обратило на постройку церкви муч. Антонина в Ангоре (Анкира), где он и пострадал 9. «Повесть временных лет» - 19 больших тетрадей ежедневных записей, начиная с 1841 года он завещал Синоду, но с тем, чтобы для печати ими воспользовались только через 40 лет, т.е. в 1934 году.

 

     24 марта в 2 часа пополудни о. игумен Вениамин, старший член Русской Духовной Миссии, стал читать отходную над угасавшим о. Антониной, который сохранял сознание до самой последней минуты. В 4 часа ударили к вечерне под Благовещенье. Больной спросил «К чему звонят?» А через некоторое время протяжный и заунывный звон колокола возвестил Иерусалиму, что о. архимандрит скончался.

 

     На следующий день, на Благовещенье, гроб с его телом был перенесен в собор и выставлен в зале архимандричьих покоев. В 2 часа дня патриарх Герасим в Соборе св. Троицы совершил отпевание. Похоронная процессия от Миссии до Елеона превратилась во всенародное шествие. О. архимандрит завещал похоронить себя в храме на Елеонской горе с правой стороны. При копании могилы наткнулись на крепкую скалу: поэтому могилу устроили в левой части храма Большая мраморная плита закрыла его. Память же о нем жива в делах его.» (38)

 

Щадринск 2004 г.