П. Флоренский о диалектике как единственно христианском пути к истине 

      Какова же роль собственно диалектических учений в русской культуре? Не являются ли диалектические идеи простым слепым подражанием западному мышлению, не свойственному русскому менталитету, или они составляют основу истинно русского духа? Автор данной статьи рассматривает лишь один небольшой фрагмент этой сложной проблемы - понимание диалектики в русской религиозной философии как единственно христианском пути к истине. Но сначала необходимо сделать некоторые пояснения.

      Многочисленные современные споры о диалектике, ее значимости, доходящие до полного ее отрицания, заставляют задумываться над тем, что же она представляет собой на самом деле. Долгое время в нашей стране диалектику канонизировали в качестве неотъемлемой черты официальной идеологии - марксизма-ленинизма. В годы перестройки ее стали не менее активно отрицать, считая, что она являлась идеологическим обеспечением тоталитарного режима в бывшем Советском Союзе. Спор о судьбах и перспективах развития диалектики, ее месте в научном познании мира и философском осмыслении сущего, очевидно, сегодня не менее актуален, чем во времена Гегеля, Маркса и Ленина.

      В русской философской традиции диалектические подходы к миру рассматривались всегда как определяющие. Многие революционные демократы вслед за Герценом считали диалектику алгеброй революции.

      Представители русской религиозной философии В. С. Соловьев, П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев и другие считали, что рассуждать недиалектически - значит притязать на абсолютные формулы, на абсолютное суждение, на абсолютную истину своих высказываний. Но это стремление глубоко противохристианское. "Христианский смиренный путь рассуждений - это диалектика",- писал П. Флоренский.

      Что же собственно понимал Флоренский под диалектикой и что отличает его понимание от марксистского или гегелевского. "Философия есть диалектика",- говорит П. Флоренский. Именно диалектическим методом она отличается от науки, которая, по мнению Флоренского, враждебна жизни. "Тощая и безжизненная, как сухая палка, торчит наука над текущими водами жизни, в горделивом самомнении торжествует над потоком, но жизнь течет мимо нее и размывает ее опоры"1. Наука является набором сухих схем, она омертвляет своей упорядоченностью и пустотой, довольствуется единичным опытом, останавливает жизнь. В противоположность ей существует философия, которая в самом существенном отрицает метод науки. Философия есть само движение, переменный ракурс, т. е. диалектика. Философия-диалектика устремляется к подлинно сущему, к глубинам бытия, стремится к большей и большей полноте. Она касается действительности, углубляется в нее ритмом вопросов и ответов. Никакой ответ, отмечает П. Флоренский, не есть погранично-последний, так как он, сопоставляясь с реальностью, побуждает к новому вопросу, но и это является лишь продолжением к следующему. "Душа, когда она мыслит, просто разговаривает с собою, ставя себе вопросы и давая на них ответы"2. Диалектика есть умение спрашивать и отвечать, т. е. диалог.

      Движущей силой диалектики выступает удивление. Диалектика - это организованное удивление. Именно так понимали ее Пифагор и Сократ, Платон и Аристотель, Декарт, Шопенгауэр, Кант и другие. Это удивление устройством мира, бытия, его сущностью. Все страсти человека и мира определяются первострастью - удивлением. Удивление учит умению спрашивать, "ряд вопросов-ответов должен быть связан в единое, сочлененное целое, единое переживание должно воплотиться в единый символ"3.

      Известно, что древние греки старались передать своим ученикам не готовые догмы, а пытались научить обостренному, внимательному созерцанию жизни, умению видеть и удивляться, изумляться, восхищаться увиденным. Человек должен время от времени проходить через душевные потрясения, через мистический восторг, трепет, и только тогда он в состоянии почувствовать беспредельное, приблизиться к истине, родить великую мысль. Удивление - это и сомнение в правильности всех наших принципов, начало для их изменения.

      Следуя логике Флоренского, да и всей русской религиозной философии, необходимо сказать, что без диалектики не объяснить Творца. Например, С. Булгаков, рассуждая об антиномии религиозного сознания в работе "Свет невечерний", отмечает, что основное содержание религиозного переживания представляет из себя противоречие для рассудочного мышления. "Объект религии, Бог, есть нечто, с одной стороны, совершенно трансцендентное, иноприродное, внешнее миру и человеку, но с другой, он открывается религиозному сознанию, его касается, внутрь его входит, становится его имманентным содержанием",- пишет С. Булгаков4. Бог у С. Булгакова абсолютно возвышается над человеком и в то же время бесконечно уничижается, снисходит к миру, являет себя миру. Это противоречие проявляется уже в самом главном для верующего вопросе о сущности божества. С точки зрения христианина Бог един и одновременно троичен, так как выступает в облике Бога - Отца, Сына и Святого Духа. В этом триединстве единичное выступает как общее.

      Через диалектику единичного, особенного, всеобщего, части и целого Флоренский так же, как и Булгаков, пытается выразить всеобщую связь бытия, его универсальность. По мнению П. Флоренского, в жизни мы всегда имеем дело с единичным, живым, конкретным. В научном познании конкретность, как правило, разрушается, создается абстрактное общее, в котором живая множественность омертвляется, застывает. Диалектика возвращает эту множественность в единичное через всеобщее, то есть через всеохватывающее единичное, охватывающее собой все. Сам путь к всеобщему и к единичному есть диалектика. Святая тайна открывается в единичных вещах. Творец, по мнению Флоренского, должен единичное возвысить до всеобщего, то есть увидеть в нем символ, все собою охватывающий. "Всеобщее есть потому отдельный случай, что достигнутость делает нечто индивидуальным, превращает в "уникум", поэтому делает все остальные случаи, подобные ему, уже излишними. И обратно: "отдельный случай", мысленно доведенный до индивидуального совершенства, тем самым становится "всеобщим"5. "Все выражает целое, - пишет Флоренский, - и целое, - именно во всем, а не где-то рядом"6. То есть диалектика единичного, особенного, всеобщего - это путь к всеобщему и обратно от него к единичному, путь от творца к твари и обратно, связь творца с тварью.

      Флоренский показывает, что противоречивость есть нормальное явление бытия, вернее, единственно возможное его воплощение. "Противоречивость всякого воплощения в том и состоит, что воплощение - более себя самого, что оно и А и более, чем А зараз"7. Флоренский пишет, что выразить это мы можем в слове, в котором заложена антиномия внутреннего и внешнего. Философия есть язык, указывает П. Флоренский, но она не одно описание, а множество таковых, превращающих одно в другое. Она диалектически вживается в предмет познания. Вслед за Гумбольдтом, Флоренский считал, что в языке все живет, все течет, все движется.

      Язык - по существу своему диалектичен, в нем заложено объяснение бытия, факт существования языка есть факт существования философии. В языке Имя (с большой буквы) объясняет тайну мира, объясняет ее предельно, единичные вещи-имена есть частичное воплощение тайны. Точка зрения Флоренского на противоречия расходится со взглядами позитивистов, например, К. Поппера, крупнейшего британского философа и социолога нашего столетия, не признающего противоречия мышления и бытия. Карл Поппер отождествляет противоречие и диалектику, считая, что без них не было бы рационального основания изменять теории, то есть не было бы интеллектуального прогресса. К. Поппер упрекает диалектиков за то, что они считают, что противоречий нельзя избежать, поскольку они встречаются в мире всегда и повсюду. "Диалектики говорят, - пишет К. Поппер, что противоречия плодотворны и способствуют прогрессу, и мы согласились, что в каком-то смысле это верно. Верно, однако, только до тех пор, пока мы полны решимости не терпеть противоречий и изменять любую теорию, которая их содержит, - другими словами - никогда не мириться с противоречиями"8. Таким образом, К. Поппер указывает, что единственной движущей силой диалектики является наша решимость не мириться с противоречием между тезисом и антитезисом. Примирение с противоречием приводит нас, согласно К. Попперу, к краху науки. И именно такая позитивистская точка зрения все более активно утверждается в современной российской философии. Приблизительно такую же мысль можно обнаружить и у С. Булгакова, утверждавшего, что противоречие логическое проистекает из ошибки в мышлении, а диалектическое противоречие - это критическое самосознание формальной мысли, которое возвышает эту мысль над противоречиями. Иное дело антиномия. Согласно С. Булгакову, антиномия обнаруживает недостаточность сил человеческого разума, "который на известной точке принужден останавливаться, ибо приходит к обрыву и пропасти, а вместе с тем он может не идти до этой точки"9. По С. Булгакову, религиозные антиномии являются обязательной частью бытия, его недоступной, непостижимой, неизреченной тайны. При этом всякая попытка выразить эту тайну в понятиях бытия безнадежна, так как все слова и мысли абсолютно непригодны для характеристики того, что стоит за пределами этого мира. В рассуждениях о Боге, отмечает С. Булгаков, умолкает в бессилии человеческое слово, остается только молчаливый философско-мистический жест. Бог бесконечно удаляется от человека в запредельное, невыразимое, несущее, но человек возвращает его через мир, природу, себя, то есть через сущее. Такая антиномия, по мнению С. Булгакова, не угрожает человеку духовной гибелью за счет раздвоения единства сознания. Ибо если бы сознание было только рассудочно-логичным, то тогда богоподобные антиномии свели бы его с ума. Но религиозные антиномии воспринимаются не на уровне рассудка, а на уровне переживаний, веры, интуиции. Как видно из всего сказанного, точка зрения П. Флоренского на противоречия позволяет более глубоко подойти к осмыслению бытия, используя для этого не только сухие схемы разума, отраженные в научном познании, в котором нет места противоречиям, но и внутреннюю глубину интуитивного понимания, выраженную в диалектике языка. Истинно только то, что истинно в данном контексте речи, и ничего более. Рассуждать недиалектически - значит давать такие формулы, которые осмысленны сами по себе вне всякого контекста. Единственно правильный путь мысли, ведущий к Богу, а не от него, и поэтому истинно христианский смиренный путь - это путь диалектики.

 

 Л. Г. МОРИНА
     Вологда
      

      ПРИМЕЧАНИЯ
     
      1 Флоренский П. У водоразделов мысли. - М., 1990. - С. 127.
      2 Флоренский П. Указ. соч. - С. 132.
      3 Флоренский П. Указ. соч. - С. 135.
      4 Булгаков С. Свет невечерний. - М., 1991. - С. 88.
      5 Флоренский П. Указ. соч. - С. 147.
      6 Флоренский П. Указ. соч. - С. 147.
      7 Флоренский П. Указ. соч. - С. 148.
      8 Поппер К. Что такое диалектика? // Вопросы философии. - 1995 - №1. - С. 122.
      9 Булгаков С. Указ. соч. - С. 90.

 

Источник Сервер Вологодской областной универсальной научной библиотеки