Фотогалерея :: Ссылки :: Гостевая книга :: Карта сайта :: Поиск :: English version
Православный поклонник на Святой земле

На главную Паломнический центр "Россия в красках" в Иерусалиме Формирующиеся паломнические группы Маршруты О проекте Поклонники XXI века: наши группы на маршрутах Поклонники XXI века: портрет крупным планом Наши паломники о Святой Земле Новости Анонсы и объявления Традиции русского паломничества Фотоальбом "Святая Земля" История Святой Земли Библейские места, храмы и монастыри Праздники Чудо Благодатного Огня Святая Земля и Святая Русь Духовная колыбель. Религиозная философия Духовная колыбель. Поэтические страницы Библия и литература Древнерусская литература Библия и русская литература Знакомые страницы глазами христианинаБиблия и искусство Книги о Святой Земле Журнал. (Электронная версия) Православное Общество "Россия в красках" Императорское Православное Палестинское Общество РДМ в Иерусалиме Вопросы и ответы


Паломничество в Иерусалим и на Святую Землю
Рекомендуем
Новости сайта
Святая Земля и Библия. Смотрите новый цикл фильмов о Святой Земле: Часть 1-я, Часть 2Часть 3
Главный редактор портала «Россия в красках» в Иерусалиме представил в начале 2019 года новый проект о Святой Земле на своем канале в YouTube «Путешествия с Павлом Платоновым»
Людмила Максимчук (Россия). Из христианского цикла «Зачем мы здесь?»
«Мы показали возможности ИППО в организации многоаспектного путешествия на Святую Землю». На V семинаре для регионов представлен новый формат паломничества
Павел Платонов (Иерусалим). Долгий путь в Русскую Палестину
Елена Русецкая (Казахстан). Сборник духовной поэзии
Павел Платонов. Оцифровка и подготовка к публикации статьи Русские экскурсии в Святую Землю летом 1909 г. - Сообщения ИППО 
Дата в истории

1 ноября 2014 г. - 150-летие со дня рождения прмц.вел.кнг. Елисаветы Феодоровны

Фотогалерея
Православные паломники на Святой Земле в октябре-ноябре 2017 года

Святая Земля в 2016-2017 годах
Интервью с паломником
Протоиерей Андрей Дьаконов. «Это была молитва...»
Материалы наших читателей

Даша Миронова. На Святой Земле 
И.Ахундова. Под покровом святой ЕлизаветыАвгустейшие паломники на Святой Земле

Электронный журнал "Православный поклонник на Святой Земле"

Проекты ПНПО "Россия в красках":
Раритетный сборник стихов из архивов "России в красках". С. Пономарев. Из Палестинских впечатлений 1873-74 гг.
Удивительная находка в Иерусалиме или судьба альбома фотографий Святой Земли начала XX века
Славьте Христа  добрыми делами!

На Святой Земле

Обращение к посетителям сайта
 
Дорогие посетители, приглашаем вас к сотрудничеству в нашем интернет-проекте. Те, кто посетил Святую Землю, могут присылать свои путевые заметки, воспоминания, фотографии. Мы будем рады и тематическим материалам, которые могут пополнить разделы нашего сайта. Материалы можно присылать на наш почтовый ящик

Наш сайт о России "Россия в красках"
Россия в красках: история, православие и русская эмиграция


 
Главная / Библия и литература / Знакомые страницы глазами христианина / Лермонтов М. Ю. / Образ молитвы в поздней лирике М. Ю. Лермонтова. Р. Л. Красильникова
 
Образ молитвы в поздней лирике М. Ю. Лермонтова  

      Проблема взаимоотношения художественного мира М. Ю. Лермонтова и христианской религии интересовала многих литературных критиков и литературоведов на протяжении всей истории лер-монтоведения. Как показал анализ различных источников, сложность исследования указанного вопроса обусловлена даже не столько кажущейся противоречивостью данного аспекта мировоззрения лирического героя поэта, сколько субъективным взглядом того или иного интерпретатора на сущность самого христианства.

      Первый взлет популярности поэзии Лермонтова пришелся на эпоху русского модернизма. Во всех критических работах этого периода (П. Висковатова, В. Ключевского, В. Соловьева, Ю. Айхен-вальда, Д. Мережковского и др.) отмечается глубокая религиозность творчества поэта. Однако проблема демонизма, так остро переживаемая героем Лермонтова, не могла не вызвать полюсные точки зрения на ее природу. Таковые, например, содержатся в концепциях В. Соловьева и Д. Мережковского. Если первый обвиняет поэта в излишней гордыне, говоря о том, что безусловная гениальность Лермонтова "обязывала к смирению" [11; 288], то второй, приведя в пример библейские эпизоды с Иаковом и Иовом, отмечает: "Это святое кощунство, святое богоборчество положено в основу Первого Завета, так же, как борение Сына до правого пота - в основу Второго Завета..." [8; 491]. Таким образом, там, где В. Соловьев видит "коренное зло или главный из смертных грехов", "демона гордости" [И; 288], Д. Мережковский склоняется к мысли, что "должно свершиться соединение правды небесной с правдой земной, и, может быть, в этом соединении окажется, что есть другой, настоящий рай" [8; 498], который и примет Лермонтов, пройдя путь от богоборчества к богосыновству.

      Противоположные точки зрения встречаем и в итоговом сборнике русского дореволюционного лермонтоведения - "Венок Лермонтову". В статье "Религия Лермонтова" С. Шувалов категорично утверждает: "Взгляды поэта на божество далеки от христианского понимания" [13; 153]. П. Сакулин в статье "Земля и небо в поэ-зии Лермонтова" пишет, что душа поэта "знает минуты высокого умиления" [10; 47].

      В советское время гносеологические мотивы рассматривались вне религиозного контекста. В связи с этим особое значение именно появление в Лермонтовской энциклопедии статьи К. Кедрова "Религиозные мотивы", в которой последние определяются как "исповедально-молитвенные мотивы" [5; 464].

      В последние годы XX века вновь возрос интерес к творчеству поэта с точки зрения взаимоотношения его художественного мира с христианством. Но взгляды на поэзию Лермонтова с этих позиций так же неоднозначны. Продолжая линию В. Соловьева, М. Дунаев в учебнике для студентов духовных академий и семинарий называет творчество поэта "молитвой бесовской силе" [2; 36]. Чуть позже в статье И. Рогощенкова находим: "Верил ли ПЛермонтовП в Бога по-православному? Ежели вера не только стояние в одном положении, а всю жизнь длящийся подвиг, то - да" [9; 137].

      На наш взгляд, большинство исследователей либо опираются лишь на часть наследия Лермонтова, игнорируя очевидные исключения, либо, констатируя противоречия в художественном мире поэта, не осмысляют причины их появления.

      Противоречия на протяжении всего творчества Лермонтова были неоднородны. Суть этой эволюции наиболее четко сформулировал Ю. Лотман: "Глубокая разорванность сменяется тяготением к целостности. Полюса не столько противопоставляются, сколько сопоставляются, между ними появляются средостения. Основная тенденция - синтез противоположностей" [6; 21].

      Развитие художественного мира поэта происходит в направлении от максимализма и антитетичности раннего периода (1828- 1838) к осмысленному философскому синтезу позднего периода (1836-1841). Члены таких значимых для Лермонтова оппозиций, как "Жизнь - Смерть", "Небо - Земля", "Любовь - Ненависть" и др., постепенно становятся составляющими бытийных дихотомий, в которых априорно заложена возможность обратного преодоления сепаратной черты. Границы стираются, Лермонтов приходит к пониманию диалектичности природы и в духе раннего немецкого романтизма начинает создавать свой индивидуальный космогонический миф.

      На наш взгляд, именно феномен мифотворчества определяет суть механизма разрешения противоречий в поздней лирике Лермонтова. В основу художественного мира поэта положена оппозиция в духе Руссо: "цивилизация - природа". Лишь эта антитеза перманентно неразрешима: онтология, гносеология и аксиология лирического героя Лермонтова имеют полнокровный смысл в рамках только одного ее члена - в естественном и истинном лоне природы, неизбежно противостоящем ложному хаосу цивилизации. Сам естественный мир по своей структуре дихотомичен: его подосновой является материнский Хаос амбивалентного характера, а потенциально достижимым идеалом - духовный вселенский Космос. Герой поздней лирики Лермонтова стремится к обособлению от хаоса цивилизации и открытию априорно заложенного в человеке Хаоса природного, гармонизация которого способна привести к кос-мизации личности, к синтезу "трансцендентного и имманентного, конечного и бесконечного" [3; 20].

      Рассматривая семиотический механизм преодоления сепаратной черты между членами бытийных дихотомий, мы считаем, что он имеет реальную знаковую основу. Чтобы привести дезорганизованное, хаотическое, к организованному, космическому, поэт использует определенные образы-посредники, медиаторы мифологиче-ского характера, формирующие интенцию лирического героя, служащие инструментом смягчения деструктивности внутреннего и внешнего мира.

      Поздняя лирика Лермонтова наполнена образами-посредниками. Это пространственные образы: дерево ("Ветка Палестины", 1837; "Три пальмы", 1839), дорога ("Из Гете", 1840; "Выхожу один я на дорогу", 1841), башня ("Тамара", 1841); психофизиологические: сон ("Сон", 1841), мечта-воспоминание ("Как часто, пестрою толпою окружен", 1840); персонифицированные: ангел ("Гляжу на будущность с боязнью", 1838), демон (поэма "Демон", 1839-1841) и др.

      Образы-посредники имеют двойную функцию, образуют две се-миологические системы [см. 1; 74-81]. Во-первых, они дают смысловое определение денотату, контекстуально обусловленное, релевантное, но в рамках общечеловеческого концепта. Во-вторых, они участвуют в создании вторичной семиологической системы, в которой первичное содержание "теряет свою звучность", весь первичный знак становится означающим и появляется новое означаемое. В новом означаемом мифологического медиатора акцент делается не на самом явлении, а на его посреднической (космогонической) функции; содержанием оказывается не содержание как таковое, а присущий ему пафос космизации. Этот пафос и становится концептом вторичной семиологической системы.

      В этом случае на уровне вторичной семиологической системы все образы-посредники с точки зрения их означаемого эквивалентны. Конечно, могут иметь место и дополнительные функциональные свойства (например, очевидно, что неодинаковыми окажутся потенциалы различных медиаторов в степени упорядочивания хаотического), однако в основном своем, пафосном, звучании образы-посредники всегда равноправны.

      С этих позиций можно найти объяснение полирелигиозности текстов Лермонтова. В работах многих лермонтоведов устанавливаются источники различных мотивов в лирике поэта. Среди таковых называются и иудаизм, и ислам, и зороастризм, и христианство. Все они смогли совместиться в художественном мире поэта?

      За счет феномена мифотворчества, за счет создания вторичной се-миологической системы, метаязыка, в котором все элементы классифицируются не по их денотату, а по их функции.

      Но при анализе наследия Лермонтова не следует игнорировать первичную семиологическую систему. Ее рассмотрение может дать важные результаты в плане археологии смысла, оно является точкой отсчета для мифопоэтических изысканий. Однако после "разоблачения" мифа необходимо снова взглянуть на него в первозданном виде. Но лермонтоведение долгое время лишь разрушало миф Лермонтова, не исследуя его метаязык.

      На примере образа молитвы нам хотелось бы дать краткий анализ семиотической структуры одного из медиаторов в поздней лирике Лермонтова.

      Молитва стимулирует вхождение человека в определенное состояние, в котором осуществляется путь к трансцендентному. По словам епископа Феофана, "молитва создает некоторое обожение души, вызывает божественное втечение в нас и животворит духовный организм так же, как кислород, принятый в дыхание чрез кровь, расходится по всему телу и оживляет его" [12; 142]. С функциональной точки зрения, на уровне вторичной семиологической системы, перед нами - образ-посредник психофизиологического типа. В этом плане образ молитвы у Лермонтова соседствует с образами тишины, мечты-воспоминания, сна и покоя, звуков песен или речей и др. Механизм их действия заключается в отстранении героя от быта и в устремленности его к бытию, в романтической попытке, проникнув в иной мир, обрести в нем гармонию и целостность.

      Космогоническая функция образа молитвы опирается на концепт первичной семиологической системы. Определим соотнесенность этого концепта с христианской религией.

      Содержание данного концепта реализуется на двух разнородных структурных уровнях: на уровне целого стихотворения и на уровне мотива.

      Уровень целого стихотворения в поздней лирике Лермонтова представлен двумя "Молитвами" - 1837 г. ("Я, Матерь Божия, ныне с молитвою") и 1839 г. ("В минуту жизни трудную").

      "Главные условия" христианской молитвы обозначены схиар-химандритом Иоанном (Масловым): "ни на кого не гневаться и примириться со всеми", "молитве препятствует Грех, Злоба, Обида", наконец, "молитва без смирения невозможна" [7; 552].

      Все указанные условия соблюдены в "Молитве" 1837 г. Перед нами - монолог, исполненный истинного христианского чувства. М. Дунаев видит в этом стихотворении "самоотречение любви" [2; 38].

      В основу текста положен главный христианский постулат - любовь к ближнему. Здесь также есть отблеск (точнее - от-мерк) Демона:
 
      Не с благодарностью иль покаянием...

      Но затем просьба за "невинную деву" и, как следствие, нежелание просить за себя наполняют монолог действительным христианским смыслом. Лирический герой смиряется ради другого человека - значит, он также способен к смирению.

      Обращение к Богоматери, а не к Христу скорее закономерно, чем неожиданно. "Молитва" 1837 г. сближается с народно-христианскими представлениями о "заступнице усердной рода христи-ан-ского", происходящими от культа Матери-сырой земли. Архетип Матери, природы, материнского Хаоса имплицитно нашел свое выражение и в других стихотворениях позднего Лермонтова, таких, как "Бородино" (1837), "Казачья колыбельная песня" (1838), "Завещание" (1840), "Родина" (1841) и др.

      Способность лирического героя к собственному смирению выходит на первый план и в "Молитве" 1839 г. Демоническое "сомненье" гордого человека, "бремя" преодолеваются здесь посредством "благодатной силы живых слов". Победа над "трудной минутой жизни" осуществляется не через романтическое богоборчество, а через молитвенное богосыновство. Гордыня переходит в смирение, но в действенное, волевое смирение.

      В отличие от стихотворения 1837 г. в этом тексте указывается немаловажное условие таинства молитвы. Лирический герой, открыто просивший за ближнего, отказывается высказать в слове суть своей собственной просьбы. Мы не знаем, о чем он молится, но узнаем его состояние до, во время и после общения с Богом. Перед нами - описание самого процесса моления, "объединения ума и сердца в душе".

      Православно-христианские истоки "Молитв" Лермонтова очевидны. Позволим себе предположить, что молитвенные мотивы в остальных стихотворениях поздней лирики поэта также имеют самое непосредственное отношение к христианству. Имплицитно или эксплицитно они присутствуют в таких лирических миниатюрах, как "Ветка Палестины", "Когда волнуется желтеющая нива" (оба - 1837), "Гляжу на будущность с боязнью", "Казачья колыбельная песня" (оба - 1838), "Ребенка милого рожденье", "Три пальмы", "Есть речи - значенье" (все - 1839), "Из Гете", "Пленный рыцарь, "Ребенку", "Валерик" (все - 1840)&;gt; "Оправдание", "Утес", "Выхожу один я на дорогу", "Пророк" (все - 1841).

      В поздней лирике Лермонтова есть один текст,'ставший краеугольным камнем в спорах об отношении поэта к христианству.

      Это стихотворение "Благодарность" (1840). Перед нами - откровенный разговор с Высшей Силой, которая, вечно осуждая человека за Первородный Грех на мучительные страдания, напоминает скорее ветхозаветного Отца, чем вовозаветного Сына. И тем не менее нельзя не отметить степень доверия лирического героя Богу.

      Таким образом, связи художественного мира Лермонтова с христианством несомненно существуют, реализуясь, в частности, через образ молитвы православно-христианского толка. Они имеют свою эволюцию, во многом определяющую развитие творчества поэта в целом: через молитву и другие образы-посредники происходит постепенное космогоническое сближение членов бытийных дихотомий и гносеологическое упорядочение дезорганизованного инстинктивного поля.
     
 Р. Л. КРАСИЛЬНИКОВ 
     Вологда 
 
   Русская культура на пороге третьего тысячелетия: Христианство и культура. - Вологда: "Легия". - 2001. - 300 с.
Материалы конференции "Русская культура на пороге третьего тысячелетия: проблемы сохранения и развития" (Вологда - Белозерск, 7-9 июля 2000 г.)

      ПРИМЕЧАНИЯ
     
      1 Барт Р. Миф сегодня // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М., 1989.
      2 Дунаев М. М. Православие и русская литература: Учебное пособие для студентов духовных академий и семинарий: В 5 ч. - Ч. II. - М., 1996.
      3 Косяков Г. В. Проблема смерти и бессмертия в лирике М. Ю. Лермонтова: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - Красноярск, 2000.
      4 Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений: В 4 т. - Т.1. - М, 1975.
      5 Лермонтовская энциклопедия. - М., 1987.
      6 Лотман Ю. М. Проблема Востока и Запада в творчестве позднего Лермонтова // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. - Т.З. - Таллинн, 1993.
      7 (Маслов) Схиархимандрит Иоанн. Симфония: По творениям святителя Тихона Задонского. - М., 1996.
      8 Мережковский Д. С. М. Ю. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества // Мережковский Д. С. Избранное. - Кишинев, 1989.
      9 Рогощенков И. "За все Тебя благодарю...": (Религиозная психология М. Ю. Лермонтова) // Север. - 1998. - № 1.
      10 Сакулин П. Н. Земля и небо в поэзии Лермонтова // Венок М. Ю. Лермонтову: Юбилейный сборник. - М.; Пг., 1914.
      11 Соловьев В. С. Лермонтов // Соловьев В. С. Литературная критика. - М., 1990.
      12 Христианство: Энциклопедический словарь: В 3-х т. - Т.2. - М., 1995.
      13 Шувалов С. В. Религия Лермонтова // Венок М. Ю. Лермонтову: Юбилейный сборник. - М; Пг., 1914.
 
 


[Версия для печати]
  © 2005 – 2014 Православный паломнический центр
«Россия в красках» в Иерусалиме

Копирование материалов сайта разрешено только для некоммерческого использования с указанием активной ссылки на конкретную страницу. В остальных случаях необходимо письменное разрешение редакции: palomnic2@gmail.com