Еще солнце скрывалось за горами, когда, пользуясь утреннею прохладой, мы уже были на конях и пробирались по горам и долам к Генисаретскому озеру. После развалин, носящих имя "колодца Иосифа" (в котором завистливые братья спрятали прекрасного отрока, пред продажей его египетским купцам), целые покатости и расселины гор, были покрыты ноздреватыми как губки каменьями (бурокрасного и серого цвета), которые походили на разлитую шоколадную пену. Лошади с трудом выбирали дорогу между этими вулканическими шлаками и мы порядочно истомились, в особенности, от духоты спертого в долине воздуха, которого дуновение напоминало как бы близость очага.

 

После четырехчасового хода, дорога пошла на спуск и, обойдя скалу, вышла у развалин Капернаума на берег Генисаретского или Тивериадского озера, называемого также Галилейским морем (Матф. IV, 18). Палатка стояла на лужайке у источника, вытекавшего изпод отвеса скалы, среди зарослей и темнозеленых олеандров. Нред нами покоился зеркальный овал Галилейского моря, окруженный отражавшимся в его поверхности кольцом гор. За развалинами Капернаума цепь гор отступала от берега, образуя долину по форме близкую к квадрату. На противоположном ее уступе, у самого берега, можно было отличить селение Магдалу, по направлению которой, между двух расступившихся вершин, высилась гора Фавор.

 

Я имел при себе маленькое Евангелие и отмечал в нем все места проходимые нами.

 

Отдохнув на привале, я с одним из спутников пошел вперед, стараясь разглядеть развалины Капернаума, приморского, как его называет Евангелист Матфей (Матф. IV, 13), и где Спаситель поселидся после сорокадневного поста, начав свою проповедь в окрестностях Генисаретского озера. Следы Капернаума заметны только в грудах камней и глубоких ямах, скрытых между зеленью олеандров, различных миртовых и пальмовидных кустов.

 

Мы пробирались вдоль песчаного берега, по тем местам где Спаситель, «ходя при море Галилейском» (Матф. IV, 18), начал проповедывать «следовавшему за Ним множеству народа из Галилеи и  Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи и из-за Иордана» (Матф IV, 25). Здеь же «Он увидел двух братьев, Симона, называемаго Петром, и Андрея, брата его, закидывавших сети в море, ибо они были рыболовы» (Матф IV, и8), а тетиерь едва заметный прибой тихо роптал, боясь пробудить как бы заснувшее царство; по всему горизонту озера не было видно ни одного паруса, ни одной лодки рыболова и в течение суток, которые мы провели на его берегах, нам не довелось заметить даже следов лодок или каких-либо рыболовных снастей.

 

В те времена «земля Завулонова и Иевфлимова, Галилея языческая» (Матф IV, 15) была оживлена густьмнаселением. Теперь же это пустыня, не смотря на теплый климат, тропический характер растительности, живописную природу и изобилие рыб. В том месте, где горы опять подходят к берегу, стоит убогое селение Магдала, сбитое в кучу мазанок с плоскими крышами и двумя-тремя пальмами, — это родина Марии Магдалины.

Не доходя этого селения, на самом берегу, стоит одинокая могила, под развесистою смоковницей. Вокруг нее молча, сидели несколько темнолицых арабов, куря трубки и не обращая на нас никакого внимания. В Магдале женщины занимались хозяйством около своих порогов, а в озере купались три мальчика, цветом кожи напоминавшие жареный кофе.

 

А вот и та священная гора, с которой Спаситель произнес проповедь о блаженстве и высказал сущнсть Своего учения: «Любить, благословлять, благотворить и молиться за врагов наших, и совершенствоваться, как соверше Отец нш небесный». (Матф V,  I, 44, 48).

От Магдалы мы поднялись в гору и ехали около часа по обрывам над озером, жарясь на раскаленных скалах. Можно было идти и по берегу озера, но, к сожалению, я это поздно заметил, а опуститься вниз с утесов не было ннкакой возможности. Чрез час мы подошли к Тивериаде. Построенная Иродом Агриппой, она была одним из значительнейших городов Галилеи. После взятия Иерусалима Веспасианом, в ней поселились знаменитейшие еврейские ученые и толковники. Теперь в городе ститают около 2000 жителей, из которых половина еврейских выходцев из Испании и Польши.

 

Не смотря на то, что Тивериада много пострадала от землетрясений, ее базальтовые стены достаточно сохранились, и, хоть сколько-нибудь, оживляют местность. В городе много пальм, которыя своими грациозными формами напоминают путнику о тропическом характере климата. Тивериада и Генисаретское озеро лежат как бы в пазухе земли, на глубине 700 футов ниже уровня океана. Жители ее не пользуются плодородием ее почвы; большинство населения из выходцев, живет, в ожидании Мессии, на счет пожертвований своих единоверцев.

 

Подходя к городу, я издали заметил знакомые фигуры польских евреев, в длинных, засаленных и лоснящихся сюртуках; они сидели, ничего не делая, по два и по три, на стенах и у городских ворот.

 

Заглянув в Тивериаду, мы обратились к ним по-немецки с вопросом:

 

— Где расположился наш лагерь?

 

Они отвечали:

 

— Южнее города, по дороге в Эммаус.

 

Чрез десять минут мы слезли с лошадей и вошли под зеленый шатер, где уже отдыхали некоторые из наших товарищей.

 

Жара была так велика, что при всем желании я не решился сходить пешком в Эммаус, хотя до него было не более версты.

 

Эммаус издревле славится своими целебными серными ключами, которые почти одного состава с Ахенскими минеральными водами. До самого вечера пред нами проходили больные, возвращавшиеся из Эммауса в Тивериаду; между ними было особенно много фигур, напоминавших наших русско-польских евреев.

 

Когда жара стала спадать, мы пошли купаться, а потом сели на камни у берега, полюбоваться солнечным закатом. Едва только солнце скрылось за горами, как началась бесконечноразнообразная игра цветов на небе, в воде и на горах противоположного берега. Живопись не в состоянии передать силу и яркость этих переливов, происходящих от низкого уровня долины (700 фут.) и от густоты в ней воздуха. (Обыкновенно мы наслаждаемся этим чудным зрелишем с местностей лежаших выше поверхности моря). Глядя на этот закат, я пришел в восторг и не мог достаточно им налюбоваться. Он напоминал игру электрических цветов в струях и брызгах фонтана, когда так и кажется, что бьет не вода, а рассыпающаяся струя драгоценных каменьев. Совершенно то же и здесь, — противоположный берег, отражаясь в воде, менял цвета и казался, сначала будто вылитым из золота, а потом, как бы гигантскою разноцветною кристаллизацией, то аметистов, то сапфиров, то изумрудов...

 

Во время обеда стемнело и зажгли свечи; как вдруг, среди оживленного разговора, совершенно неожиданно, с озера налетел шквал, заревел ветер, свечи разом потухли, нас окружила темнота, а на берегу начался сильный прибой... Все на минуту замолкли... и мне невольно вспомнилось Евангелие от Матфея (гл. VIII, 16, 18, 23, 24, 26): "Когда же настал вечер, Иисус велел отплыть на другую сторону и вот сделалось великое волнение на море, так что лодка покрылась волнамн; а Он спал". Должнобыть эти вечерние шквалы и бури, более или менее, постоянны на Генисаретском озере, и происходят от сильного нагревания окрестных гор, которые, быстро охлаждаясь после заката, производять движение в воздухе и разводят, как сказано у Евангелиста, "великое волнение на море".

И зо всех мест Галилеи и Израиля, берега Генисаретского озера, конечно, пранадлежат к самым живописным, самым поэтическим.

 

Я, по крайней мере, считаю счастливейшим днем в моей жизни день, проведенный в любимом из мест пребывание Иисуса Христа.

 

Дописав дневник, я лег, и еще долго прислушивался к мерному прибою озера, мечтая о чудной судьбе этого священного для нас уголка земли...

 

На другой день четверо из нас опять отправились вперед; но на этот раз мы прогадали,— проводник пошел по горам, и когда мы уже были на самой высоте, то увидели, что Великий Князь с остальными идет по долине. Я чувствовал, что мы, должно быть, дали маху, но было поздно. Путь наш все время шел по плоскогорием и высоким долинам, с великолепными полями, судя по виду земли, величине и толщине жнитва. В одной расселине мы остановились, чтобы напоить лошадей у колодца, и увидели целый выводок каменных куропаток. А. А. Галл сделал по ним несколько удачных выстрелов и спугнул большого орла.

 

Через три часа показался Фавор и мы увидели подходивший к его подошве поезд Его Высочества. Фавор стоит среди долины, знаменитой своим плодородием и множеством битв. Он возвышается на 1000 футов над окружающею местностью и со всех сторон имеет вид усеченного конуса, скаты которого покрыты различным кустарником, диким фисташником, акацией с чрезвычайно крупным листом и дубовым, редким корявым лесом.

 

Пока мы добрались только к подножию горы, Великий Князь уже подходил, по бесчисленным зигзагам, к вершине. Дорога очень камениста и крута, а с полгоры она делает повороты на каждых 15 — 20 саженях. Палатка для привала была раскинута пред греческим монастырем, которого церковь первоначально построена императрицею Еленою, как говорят, на месте Преображения Господня. Обойдя монастырский двор и церковь, самой простой архитектуры с выбеленными внутри гладкими стенами, я присоединился к нашему отдыхавшему обществу. Великий Князь был встречен на дороге пред Фавором восьмидесятипятилетним иерусалимским патриархом Кириллом, против которого восстала вся греческая иерархия за то, что он не подписал отлучение болгарской церкви и не хотел мешать интересов иерархических с религиозными. С виду, патриарх Кирилл, седой, как лунь, коренастый старец, среднего роста, с орлиным носом, добродушною улыбкой и быстрым взглядом серых глаз, еще полных энергии и выражения. Его сопровождали митрополит назаретский, замечательный красавец, и два диакона, из которых один довольно чисто говорил по-русски.

 

Привал продолжался два часа. Его Высочество приказал мне прочесть из Евангелие те места, где упоминается о Преображении. Во всех трех Еванге лиях стоит: "Иисус возвел их на высокую гору" (Матф. XVII, 1; Марка IX, 2; Луки IX, 28); но нигде не сказано, чтобы это был Фавор. За разрешением вопроса, мы обратились к патриарху. Он указал на 2 послание апостола Петра, гл. I, ст. 16 —19, но и там Фавор не назван, а сказано: "будучи на святой горе". Во всяком случае, с первых веков христианства предание и отцы церкви указывают на Фавор, как место Преображения Господня, а в Ветхом Завете гора эта связана со священными воспоминаниями евреев, вот почему может быть так и назвал ее апостол Петр.

 

Отдохнув под тенью шатра, я пошел искать место с возможно более открытым кругозором и набрел на груду развалин какого-то города. Вершина горы имеет вид плоского овала и покрыта кустарником и лугами; площадь ее весьма значительна.

 

Но какой восхитительный вид открывается с Фавора, удивительнейшим образом поставленного среди широкой долины Эсдрелонской, которая постепенно ниспадает к Средиземному морю с высоты 440 футов. Мне пришло в голову закрыть глаза и, стараясь забыть только что пройденную дорогу, мысленно перенестись с берегов Генисаретского озера на вершину Фавора. Если там я чувствовал, что нахожусь в недрах земли, окруженный неразрывным кольцом гор, то после такого быстрого перелета на крыльях мысли, когда я открыл глаза, мне почудилось, будто я высоко поднялся над землею, вместе с выделившимся из нее Фавором, а замкнутое кольцо опустилось и обозначились очертание горных цепей и глубоких долин Палестины. С севера в плодоносную долину врезывается широкий кряж гористой Галилеи, а по ту ее сторону тянется неразрывная цепь высоких плоскогорий Самарии и Иудеи, перерезанная отдельными хребтами. За Галилейскими горами видно южное очертание долины, кончающееся у берега горою Кармель, за которою, правее, видна полоса Срсдиземного моря, сливающегося на дальнем горизонте с синевою неба.

 

Когда Великий Князь стал спускаться с горы, его провожали колокольным звоном. Мы давно уже не слыхали благовеста и теперь он отрадно отзывался в сердце родным отголоском.

 

После прохода нескольких поперечных отрогов Галилейских гор, спускавшихся к Эсдрелонской долине, через час пред нами показался Назарет, занимающий западный склон прекрасной долины, образованной меловыми холмами на высоте 1030 футов. Мы подошли с северной стороны города и остановились против церкви Св. Гавриила. Греческое духовенство встретило Великого Князя с крестом и хоругвями, а жители приветствовали его криком и выстрелами. Сойдя с коней, мы пошли через маленький двор, обнесенный стеною н вымощенный плитняком, в церковь Архангела Гавриила. Она украшена иконостасом велнколепной резьбы из темного кипариса с живописью древнего византийского стиля. В противоположной входу стене сделан проход с лестницей, спускающеюся в корридор и маленькую часовню, где находится обнесенный мрамором колодезь, у которого благовествовал Пресвятой Деве Марии архангел Гавриил. Вправо от него устроено окно с железною решеткой и видна высеченная в скалах лестница, по которой, как говорят, спускалась к источнику Богоматерь. Патриарх отслужил молебен. Мы все испили воды из колодца и вернулись в лагерь, раскинутый непосредственно за церковью.

 

К обеду Его Высочество приказал подать ленивые щи, приготовленные в Петербурге и взятые с собой в виде консерва. Можно себе представить, какое удовольствие доставило нам это блюдо. Во время сумерок мы опять пошли в церковь и Его Высочество приказал отслужить панихиду по своей в Бозе почивающей родительнице, императрице Александре Феодоровне, которой кончина совпала со днем нашего вступления в Назарет.

На следующий день была назначена дневка, чтобы дать отдых нашим утомившимся лошадям и вьючным животным с их погонщиками, которые весь путь совершили пешком. Между ними было несколько мальчиков, назначенных для ухода за нашими лошадьми. После перехода в Дамаск, мы подарили им по полному костюму и это удвоило их ревность. Бывало, не успеем слезть с коня на привале, или на ночлеге, а уже они тут как тут.

 

После чаю мы долго не расходились и, сидя за столом, вели оживленную беседу. Разговаривая таким образом, Его Высочество Князь Евгений Максимилианович положил руку на край стола и случайно накрыл ею скорпиона, незаметно взобравшегося по скатерти на верх. Почувствовав гадину, он успел быстро отдернуть руку и избежал ядовитого укола. Само собою разумеется, что этого непрошенного гостя тотчас поймали и закупорили в банку с маслом для настоя, считающогося лучшим противоядием от укола этого насекомого. Скорпион с виду похож на рака, только с тонким, загнутым к верху, хвостом, который кончается острием с ядовитою железой. Если не принять мер, то укол скорпиона может быть смертельным; во всяком же случае он производит сильную опухоль шейных желез и горячечное состояние, длящееся три дня с большими страданиями. Скорпион чрезвычайно распространен по Сирии и Палестине, живя болъшею частью под камнями, в развалинах, или в оградах кактуса, которыми окружены все сады и селения. Нам рассказывали, что за Иорданом есть долина, в стране моавитов, которая необитаема по причине ужасного в ней множества скорпионов.