В этом году я, руководствуясь наставлениями духовного отца, решил отправиться в Вифлеем на Рождественское богослужение в Базилике Рождества. Обстоятельства, однако, складывались совсем не в лучшую для поездки сторону.  До последнего момента не было уверенности в том, что паломничество состоится.

     Поехать автобусом с сестрами Горненского монастыря в Иерусалиме не получилось. У них давно уже не было мест из-за большого количества прибывших в этом году паломников.  Переговоры с  водителем-арабом также оказались, впоследствии, безуспешными. Согласившись сначала, он отказал нам, сославшись на плохое самочувствие.  В районе одиннадцати вечера раздался телефонный звонок, и я с радостью услышал, что наш общий знакомый снял напрокат микроавтобус и есть целых шесть свободных мест. Я предложил своей дочке Стелле поехать с нами. Она с удовольствием согласилась. И вот мы  идем тихими иерусалимскими улочками к друзьям - Жене и Ире. Там уже нас дожидались супруги Паша с Марией. Подошел и Рома. В ожидании автобуса, мы - небольшая группа паломников из Иерусалима, пьем чай. Вскоре подъехал автобус. Мы заняли места и двинулись в путь под греческие духовные песнопения на кассете  водителя. Так  добрались до израильского блокпоста в самом конце Иерусалимского района Гило. Пограничники проверили паспорт у водителя и благополучно нас пропустили. Через какое-то время показался палестинский блокпост. Там спросили кто мы, куда мы и откуда. Мы ответили, что паломники из России, едем поклониться святыням Вифлеема. Палестинский пограничник пожелал нам удачи и сказал:

     - Добро пожаловать в Вифлеем! А улица, по которой вы едете, названа в честь председателя палестинской автономии Ясера Арафата.

     Мы чуть не расплакались от умиления и уже были готовы срочно достать платочки, чтобы вытереть невольно накатившие слезы, но вдруг увидели проходящего по улице офицера палестинской полиции в военной форме, типичной для арабов, и очень похожего на бывшего Иракского лидера Садама Хусейна. Рома тут же пошутил:

     - Смотрите, смотрите - Садам Хусейн пошел.

     Все рассмеялись, явно забыв про Арафата, которого, впрочем, не только мы забыли, но, по-видимому, уже давно весь мир. Израильские власти третий год не пускают его на праздник Рождества в Вифлеем. Лично мы от этого ничего не потеряли. Нет огромного количества сотрудников его личной безопасности, как это было в 1999 году. Я в одной из глав уже описывал, как отобрали ни за что паспорт у нашего водителя араба. Но это всё в прошлом. А в этом году тихой Палестинской ночью мы въехали в ночной, мирный, безлюдный, по-новогоднему украшенный Вифлеем. Повсюду наряженные елки – на улицах в витринах магазинов, на площадях. Припарковавшись, подошли к древней Базилике Рождества Христова, к «вратам смирения» - главному входу в Храм. Площадь перед базиликой была украшена яркими иллюминациями, праздничной елкой - в ближневосточном варианте это кипарис. Возле входа стояли палестинские полицейские, проверяющие людей и  пропускающие их внутрь.  Там уже было очень много людей, как местных, так и приезжих паломников. Мы сразу стали пробиваться ко входу в Рождественскую пещеру, туда где находится величайшая для всех христиан святыня – Вифлеемская Звезда – место Рождества Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. Но добраться хотя бы ко входу на лестницу, ведущую в пещеру, не представлялось возможным из-за плотно стоявших здесь  людей. Периодически всё приходило в какое-то движение. А число верующих, прибывающих сюда, всё возрастало и возрастало. Вход в пещеру был закрыт палестинскими полицейскими. Через некоторое время крестный ход с духовенством прошел в пещеру, и мы с радостью узнали Владыку Тимофея митрополита Вострского, чуть позже мы увидели также патриарха Святого Града Иерусалима Иринея. Время шло, а в базилике из-за такого количества верующих  создавалась суета и толкотня. Я спокойно и неподвижно стоял на одном месте, рядом с древней иконой Рождества Христова, но меня просто затолкали, постоянно ходящие туда - сюда люди. Какая-то женщина из наших русских паломников подошла. Раз меня толкнула, второй, третий. Причем  сама она определенно не знала, куда шла и, самое главное, зачем. Я посоветовал:

     -Вы, пожалуйста, определитесь, куда Вам нужно.  

 Она на меня посмотрела внимательно и говорит:

     -Да… Ну тогда будем определятся, куда идти.

Мне все это напомнило какой-то абсурдный фильм в стиле Бунюэля. Человек проходит мимо другого по дороге жизни, начинает его бесцеремонно толкать, сам не понимая и не осознавая для чего, он это делает, и только когда услышит, что толкаться как-то неприлично, он словно просыпается и начинает задумываться, а куда же все-таки ему нужно. Вдруг её неожиданно осеняет:

     -Ах, наверное, к тем иконам пойду.

И идет, работая локтями. И  хоть бы что. Хорошо, что не по головам. И таких было немало за этот вечер.

     Моя дочка быстренько подустала и приуныла. Нашлись добрые люди и приютили её на скамеечке прямо под иконой Рождества. Туда же, вскоре, села Маша. Вскоре  и меня позвали с собой рядом посидеть. Ребята в это время пошли на разведку в базилику.

      Дело в том, что мы с добрый час сидели уже на скамейке в общем гуле суеты. Понять в этом шуме, где идет Богослужение, и что происходит, было крайне сложной задачей. Где-то шла одна служба, в пещере нам сказали, что началась другая. Мы продолжаем сидеть, и грустим. Слушаем бесконечно льющиеся разговоры паломников, во множестве прибывших сюда со всего мира, в том числе из стран СНГ. И уже стали рассуждать: «вот, наверное, было бы лучше, если бы не поехали сюда, а спокойно пошли на ночную службу в Горненский монастырь». Ночная усталость, наше малодушие предательски делали свое. Дальше – хуже. Мысли стали ещё глубже развиваться по теме: «как можно в такой суете что-то понять, осмыслить, духовно пережить». Но Мария нас мужественно успокаивала, говоря, что находясь здесь, мы, даже сидя на скамеечке, приобщаемся к благодати величайшей святыни для всего христианства.

     И вот, в этот самый момент, к нам подошли Рома с Пашей и позвали идти за собой. Мы как-то сразу взбодрились, находясь в  ожидании чего-то таинственного. Еле успевали за ребятами, которые почти что бежали. Обошли всю базилику, следуя в направлении северного придела. Там возле входа стоял полицейский, но он почему-то  пропустил сначала Стеллу с Марией, а затем и нас с Ромой и с Пашей. Рома со Стеллой прошли внутрь, а я к своей радости, удивлению и благодарности за так неожиданно явленную нам милость Божию, оказался  совсем рядом, в каких-то полуметрах от  Вифлеемской Звезды. В двух шагах от меня совершал Богослужение  Владыка Тимофей – митрополит Вострский, а в полушаге от меня стояла на молитве, дорогая нашим сердцам, матушка Георгия – настоятельница Горненского женского монастыря в Иерусалиме. А ведь какие-то считанные минуты назад, сидели мы наверху  и роптали: «вот - суета, молитвы нет, Богослужения не чувствуется». И вдруг оказываемся  в Рождественской пещере, возле Вифлеемской Звезды, да еще с такими молитвенниками как игуменья Георгия и Владыка Тимофей. «Дивны дела Твои Господи»! Ведешь спасительно своей щедрой рукой нас - маловерных, малодушных, строптивых, нетерпеливых. Слава Тебе, Господи, за все Твои благодеяния, промыслительно посылаемые нам, грешным и недостойным.

     Началась Божественная Литургия у Вифлеемской Звезды! Здесь суеты  меньше, чем наверху. За порядком в пещере следил грек – консульский работник, иногда явно проявляющий по отношению к окружающим «ревность не по разуму». Напряжение росло, но вместе с ним росло и молитвенное благодатное состояние. Владыка совершал проскомидию, здесь всё было хорошо видно, как будто бы находишься в алтаре. Какая была молитва!  Мы все стояли очень плотно, напряженно. Локоть к локтю, плечо к плечу, крест к кресту. Архипастырь Христов дерзновенно молился Богу. Богослужение совершалось на греческом, но периодически на арабском и на церковно-славянском. Ведь большинство здесь находящихся паломников были из России, Украины и других стран бывшего советского союза. Владыке сослужили шесть священников и один иеродиакон. Отца иеродиакона я помню еще послушником на Гробе Господнем, все его ласково называли Андрюшей, он немножко говорит по-русски. Его совсем недавно рукоположили в иеродиаконы и теперь он - о.Амфилохий. Из духовенства  был также почтенный греческий архимандрит о.Анфим - настоятель храма в Малой Галилее на Елеоне, про него я уже писал в главе «Малая Галилея». И еще  два пожилых священника - один араб-протоиерей, другой пожилой - греческий архимандрит о.Фотий. Он периодически свирепел, иначе и не назовешь, на иногда досаждающих ему верующих, под напором давящей толпы слегка подталкивающих его. С противоположной лестницы спустились Женя с Ирой, также три русских священника – паломника, которые по благословению Владыки Тимофея приняли участие в Богослужении. Паша с Машей стояли рядом со мной. Паше, вскоре, выпала честь держать жезл Владыки. Наш водитель, знающий греческий, помогал русским священникам в переводе с греческого. Впрочем, Владыка, сам прекрасно знающий русский, подсказывал, что делать по ходу Богослужения. Евангелие читалось на трёх языках: греческом, арабском и церковно-славянском. Небольшой хор из трех греческих монахинь пел службу. Иногда мы все вместе пели тропарь «Рождество Твое Христе Боже наш», а также кондак «Дево днесь» на церковно-славянском – это была радость веры. На нашем родном языке мы славили Бога в праздник Рождества Христова в Вифлеемской Рождественской пещере. Владыка очень глубоко молился. Далее помню, как мы все очень дружно, и молитвенно пели «Верую». «Херувимская» и «Милость мира» была спета малым хором. Напряжение росло, искушения увеличивались вместе с количеством приходящего народа в пещеру Рождества. Но надо было терпеть, идти дальше, неся свой крест.

      Служба заканчивалась, и здесь начались самые большие искушения. Народ стал давить плотной стеной на духовенство со всех сторон. По-видимому, самые нетерпеливые спешили к причастию, но   всем одновременно находиться в пещере было просто невозможно. Пещерка очень мала. А  напряжение росло. На толкающую меня всю службу гречанку, которая  сидела  на скамеечке и хотела, как в театре, смотреть на всё происходящее за Богослужением, я не обращал внимания. Но зато не смог не обратить на напирающего на меня как "трактор" иеромонаха-схимника. Служба еще, собственно говоря, не закончилась, читали «Отче наш». А схимник этот, весь, как на шарнирах, просто бесцеремонно расталкивает  людей, пробиваясь к Владыке. Рука его была сложена, как будто в благословение, и толкала, толкала меня в спину без конца. Я его попытался остановить, говоря: «ну некуда мне подвинуться», разве что навалиться на стоящего рядом, греческого подростка. Но на «благочестивого» схимника это не произвело никакого впечатления. «Мне надо на причастие» и хоть тут расшибись, буду теперь всех подряд расталкивать, потому что «мне надо».

     Я подумал, как мы часто слышим в жизни этот эгоистический крик «мне надо»,  выбивающий из человека те маленькие ростки покаяния, дающие правильно ориентироваться на дороге жизни. «Мне надо» получить от Бога всё сразу, сейчас, сиюминутно. А где подвиг Веры? А где терпение? А где сострадательное и милосердное отношение к окружающим нас Божьим промыслом людям? Всего этого, к сожалению, нет, и остается один только истерический, эгоистичный, себялюбивый, горделивый крик жизни - «мне надо». Хорошо. «Мне надо», а угодно ли Богу? Ведь если бы мы понимали во всей полноте глубокую трагичность евангельского события, происшедшего в Вифлеемском вертепе более двух тысяч лет назад. Как же могло такое случиться?  Того, кого ожидали в глубокой покаянной молитве ветхозаветные пророки, того, кого ждали  в каждой семье богоизбранного иудейского народа, не смогла приютить ни одна гостиница в ночном Вифлееме и окрестностях. Ни один ночлежный, ни один частный дом, а всего лишь небольшая пещерка, служащая хлевом для молодого скота. Вот, что человечество смогло предоставить Богу. Здесь, в Вифлеемских яслях «Слово стало Плотию». Тихой Палестинской ночью, незаметной для большинства живущих тогда людей, Господь явился во плоти.  Явился среди безсловесных животных, а ни в какой-нибудь респектабельной гостинице или доме, посреди всеобщего почета и любви. И только мудрые Пастыри Христовы, вместе с восточными мудрецами, путеводительствуемыми Вифлеемской Звездой, пришли сюда. И вместе с Ангелами и уже находившимся здесь свидетелем Рождества – Святым Праведным Иосифом Обручником, славословили родившегося Царя Иудейского. Здесь Господь явил и показал нам грешным людям свое глубочайшее смирение. Ведь Он пришел «не праведных привести к покаянию, а нас - грешных». Всех тех, кто зачастую находится на самом дне греховной жизни, всех тех, кто был лишен благодати любви родительской, крова, тепла. Кто посреди ночи, без крыши над головой не знает, куда ему идти, потому, что у него нет дома, нет друзей. У него нет окружающей и согревающей любви близких людей. Господь пришел, чтобы еще раз сопереживать нам – слабым людям, находящимся во всей глубине трагедии греховной жизни без Бога. Сам Господь, являя свое глубочайшее смирение, проявляет свое сострадание к роду человеческому, начиная с этой тихой Рождественской ночи в Вифлеемском вертепе. Чтобы мы, пусть даже валяясь на самом грязном дне греха, отверженные всем миром, включая своих родных и близких, ощутили Его безграничную и беспредельную любовь к нам. Чтобы мы знали, что есть Всевышний, видящий и слышащий нас, сострадательно откликающийся на наше горе, плач. Но нам нужно всегда помнить одно – ни при каких обстоятельствах нельзя забывать Бога. Всегда стремиться к нему, с искренним  покаянием и смирением, а не с эгоистичным расталкиванием всех, попадающихся нам на жизненном пути, жестоким требованием «мне надо». Ведь Господь совсем не этого от нас ждет. Он  призывает нас словами евангельского Благовестия: «Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное»! А какое же это покаяние, когда зачастую наши верующие бегут к причастию, расталкивая всех остальных, как делал этот схимник, «сверлящий» своей рукой меня в спину. Зачем?  К причастию в таком состоянии не идут. Способен ли такой дырявый кувшин удержать благодать таинства?

     Народ, между тем, продолжал напирать. Наш водитель и Рома стали пытаться образовать цепь, чтобы ограничить давящую на духовенство толпу, но ничего не вышло, т.к. грек (консульский работник) в «ревности не по разуму» стал на всех истерически орать, толкаться, с кем-то драться, таскать Рому за волосы. Он нам просто ничего не давал сделать, чтобы образовать цепь из мужчин, для прикрытия от давящей со всех сторон толпы, причащающего Владыки. Казалось, что этот консульский работник просто «сбесился» и в этом невменяемом состоянии  никого не собирался слушать. Ну вот, во время его очередной ругательной атаки на нашего водителя, Владыка сделал ему на греческом очень резкое и отрезвляющее внушение, что сразу охладило пыл, не в меру разгорячившегося «блюстителя порядка и ревнителя веры». Только после этого мы уже смогли образовать цепь и прикрыть ею Владыку со Святой Чашей. Затем, по его благословению мы эту цепь растянули. Рома прикрыл лестницу со стороны южного придела, я - лестницу со стороны северного. В результате создался свободный проход для причастников, и пещерка стала освобождаться.

     Многие из приехавших паломников, не проявляли благоговейного отношения к таинству причастия. Я впервые  в жизни видел, чтобы подходящая к причастию женщина, вдруг начинала возмущаться чем-то, препираться с митрополитом, что-то доказывать. Другие, дерзко расталкивая всех на своем пути, шли без очереди.  У меня сложилось такое впечатление, что эти люди считают Таинство Причастия дополнительным пакетом услуг к ими выкупленной туристической паломнической путевке в Святую Землю. Ко мне подходит одна такая туристка-паломница, а рядом стоит парень с корзиной для антидора, который уже давно закончился, остались одни крошки. Кто-то их смиренно брал, а эта женщина давай возмущаться и на меня смотреть так, как будто я весь ее антидор себе по карманам распихал. Или в моем лице она увидела официального представителя Московской Патриархии и пожелала высказать всю правду жизни. Я ей посоветовал проходить дальше, чтобы других не задерживать. И таких было немало в эту Рождественскую ночь. Были и те, кто дерзнул прикладываться к Вифлеемской Звезде во время причастия, когда нет на это благословения и этого делать нельзя. Я был свидетелем, когда в результате такого дерзновения опрокидывали Чашу. Но удержать безумцев невозможно, разве только что силой. В буквальном смысле пришлось защищать Вифлеемскую Звезду и Владыку, причащающего людей, от слишком разгорячившихся верующих.

     Что тут сказать, что тут подумать? Всё это лишь отображение нашего всеобщего духовного состояния. К сожалению, себялюбивый эгоизм, прикрытый  показным благочестием, перекрывает благоговейное отношение к Таинству Причастия. Какое там покаяние, какое там смирение, если всё благоговение перекрывает крик жизни «мне надо», а глаза в это время сумасшедшие. Так это уже не вера, а магия какая-то получается. Ведь  каких-то полтора два часа назад, наверху в базилике, вы исповедовались в грехах на таинстве исповеди. А вот сейчас так дерзко, бессовестно, препираетесь у Святой Чаши с митрополитом! Какую благодать от таинства вы надеетесь получить таким образом?

     Господи! Прости нас грешных, за нашу дерзость, неблагоговение, нетерпение, бестолковость! Мы сами не ведаем, что творим. Мы идем каяться к Богу, но дерзим священнослужителям. Мы пытаемся проявить свое смирение, но грубо расталкиваем окружающих нас людей. Мы пытаемся молиться, но засыпаем! Прости нас грешных и недостойных! Мы слабые, малодушные, черствые, грубые, эгоистичные, дерзкие и не способные идти по этой дороге жизни без Твоей всепрощающей и всепокрывающей любви! Прости нас грешных! Пусть Свет Вифлеемской Звезды откроет нам очи разумения, что так жить нельзя, что нужно не только меняться внешне, но и меняться внутренне, что надо каяться и смиряться. И если мы этого не делаем, то «грош цена» нашей Вере. Пусть Вифлеемская Звезда нам путеводительствует в деле нашего спасения. Но и здесь от подвига нашей Веры, от глубины нашего покаяния, от искренности нашего смирения, зависит наше спасение. Как будем каяться и смиряться, так и получим прощение у Бога. Главное, нам бы своей гордостью, надменностью, криком жизни «мне надо всё получить здесь и сейчас», не пропустить тот радостный Свет Вифлеема, не потерять надежду на вечную жизнь в радости и любви с Богом! И если будем искренне и покаянно верны Богу, то и Господь никогда не оставит нас и всегда будет путеводительствовать нам светом радости и надежды – светом Вифлеемской Звезды!!!