В 1937 году в селе Бояновичи Калужской области дождался о.Александр своего первого ареста. Но к счастью начальник местного подразделения НКВД оказался его бывшим учеником, который из любви к своему учителю уничтожил все опасные для о. Александра документы и предложил, не показываясь в Бояновичах, переехать на жительство к отцу в деревню. Туда потом перебралась и вся семья. Пришлось на время оставить служения в храме и устроиться в колхозе конюхом. Но и здесь, несмотря на запреты, непрестанно совершал он свое молитвенное правило, тайно крестил, венчал, совершал панихиды.   

Дочь Анна Александровна вспоминает:         

- Нас в семье было пятеро детей, в живых остались я и старшая сестра Галина. До девяти лет мое детство было беззаботным. Мы очень любили своих родителей. Мама была веселой, папа в свободное время играл с нами. Тревога поселилась в семье после папиного ареста, и уже не покидала нас всю жизнь. Помню, как нас преследовали в школе, называя поповнами.        

Сестра Галина, учась в медицинской школе, вынуждена была скрывать свое происхожение. А сколько волнений пришлось пережить, когда одна учительница сказала ей: "Галя, я знаю кто ваш отец".      

Наступили суровые годы войны. В 1941 году, когда немцы подходили к Орлу, Александру Афанасьевичу приказали гнать колхозное стадо на восток, чтобы оно не досталось неприятелю. Когда он вернулся, в деревне стояли оккупанты. По инициативе местных священников, отставленных от служения советской властью, в Орле было образовано епархиальное управление, куда и обратился о. Александр с прошением о назначении на приход. Прошение было удовлетворено. Он получил место четвертого священника в Свято-Троицкой кладбищенской церкви г.Орла. В марте 1942 года отец Александр был переведен в село Короськово Крамского района  Орловской области. Храм здесь был в хорошем состоянии, но в нем не было никакой церковной утвари. Люди же, узнав о приезде священника, стали приносить иконы, взятые ими раньше на хранение. А директор местной школы, человек верующий, вернул иконостас, который долгие годы в тайне от окружающих, хранил на школьном чердаке.      

- Действующих церквей поблизости не осталось, - говорит Анна Александровна. Они были закрыты при советской власти, но люди сохранили в душе веру. Короськовская церковь святых Космы и Дамиана собирала прихожан со всей округи. Народ шел сюда со всеми своими невзгодами, заботами, бедами, болью. Отцу приходилось крестить в день по тридцать человек.          

 Курская битва... Фронт приближался к Орлу. 23 июля 1943 года в три часа ночи в деревенские дома стали врываться немцы и сгонять жителей на площадь у храма. О.Александр успел взять из церкви святой антиминс (плат с изображением погребения Господня и со святыми мощами, без которого не совершается Божественная литургия), епитрахиль и крест, деревянные чашу и дискос, до сих пор хранящиеся в швенченском храме Святой Троицы.           

 Людей построили в колонну и быстро погнали по дороге. Поднялись на гору в двух километрах от села. И тут раздался страшный грохот, потрясший все и вся. Это немцы, у которых на бляхах была надпись: "С нами Бог", взорвали храм. Онемевшие от потрясения люди плакали.          

Еще в деревне молодежь отделили от пожилых людей и послали рыть окопы у самой линии фронта. Сестер Галину и Анну разлучили с родителями, которые ушли с этапом дальше. После рытья окопов молодые люди, под усиленным конвоем, были доставлены в г.Кромы, в лагерь для перемещенных лиц. Там сестры стали искать своих родителей. Они расспрашивали людей и, наконец, узнали, что о.Александра и Анну Никитичну два дня тому назад отправили по этапу дальше. Галина и Анна обратились в комендатуру с просьбой направить их к родителям. Сестрам и еще одной дочери священнослужителя, было дозволено самим отыскать родителей. Им выдали "аусвайсы" (пропуска) и приказали идти только вглубь оккупированной территории. По дороге девушки находили весточки о передвижении колонны. Это отец Александр оставлял их для дочерей  во всех населенных пунктах по пути следования.          

 Встреча родителей и дочерей произошла в деревне Сосково, в лагере для эвакуированных. И можно только представить себе, какой она была, эта встреча!.. Соединившаяся семья была доставлена этапом до станции Навля. Там людей погрузили в вагон для скота и отправили через оккупированные немцами Белоруссию и Литву, в Алитусский концлагерь. В этом лагере,  до мирных жителей, содержались военопленные.  Здесь заболела матушка.  Ее отправили в больницу, а о.Александра с дочерьми разместили в переполненных бараках, где приходилось спать на проволочных сетках высокоярусных нар в четырнадцать рядов. После проведенной дезинфекции их и семью еще одного священника, поселили в маленькой комнатушке. Так и жили в этой комнатке два месяца одиннадцать человек. Из еды давали похлебку и 200 граммов эрзац хлеба. Такое питание приводило к истощению. Немцы выпускали на работы в соседние селения группы по тридцать человек. Люди договаривались между собой и двадцать человек  из них шли на работы, а десять уходили просить милостыню у местных жителей, которые делились едой с голодными заключенными. Добытая, таким образом, еда делилась поровну. Это было, хоть и небольшим, но подспорьем.            

 19 августа на праздник Преображения Господня, трое пленных священников, в их числе и о.Александр, по разрешению лагерных властей отслужили  свою первую Божественную литургию. Это была незабываемая служба.  Из лагерных бараков на плац, для  участия в литургии, вышли толпы плачущих людей...             

 В лагере, с целью оказания помощи заключенным, нередко бывал молодой оперный певец, сын вильнюсского священника, Леонид Мурашка. (Ныне он заслуженный деятель искусств Литвы, регент хора Вильнюсского Свято-Духова монастыря). О совершенной в лагере Божественной литургии, Леонид Мурашка известил митрополита Виленского и Литовского Сергия. По его настоянию заключенные священники подали прошения о назначении их на приходы. Прошения немецкими властями были удовлетворены. Благодаря этому, члены  семьи Данилушкиных избежали участи быть угнанными на работы в Германию.          

 20 сентября 1943 года о.Александр был назначен настоятелем храма Святой Троицы в г.Швянченис. В его ведении были, также  храм Казанской Божьей Матери в г.Швянченеляй, Дукштасский православный храм и молельный дом в г.Пабраде. Передвигаться в те времена было довольно сложно. Транспорта тогда не было. До соседних населенных пунктов добраться можно было только узкоколейкой, по которой утром и вечером проходил поезд с рабочими. А в Швенченеляй приходилось идти 12 км пешком. О.Александр стойко переносил все трудности. Невзгоды не пугали его. Не пугало и то, что семья не имела своего угла. Немцы, покидая Швенченис, сожгли целую улицу. Сгорел и церковный дом, предназначенный для проживания семьи священнослужителя. Долгие годы приходилось снимать жилье. И только в 1971 году одна из дочерей, Анна Александровна, получила долгожданную квартиру, где и разместилась вся семья.           

 Жил в о.Александре дух христианского служения : спокойный, смиренный, безбоязненный. Он никогда не роптал, не унывал, не падал духом. Как - будто служил в самые благоприятные для Церкви времена. Несмотря на многолетнее служение, иногда в почти пустых храмах, уверенно и спокойно говорил: "Верующие всегда были, есть и будут !". Нужно было иметь большую веру и огромное мужество, чтобы так говорить в 60-70-е годы. В годы, как принято сейчас говорить, так называемой "хрущевской оттепели", а на самом деле -  хрущевских гонений и последующих притеснений верующих. Н.С.Хрущев, будучи руководителем страны, хвастливо обещал вскоре показать по телевидению "последнего в России попа". Многие церковнослужители, не выдержав давления, теряли надежду. Были случаи публичного отказа от сана, как некогда в первые годы власти большевиков, другие соглашались на сотрудничество с властями. Церковь душили непомерными налогами. Храмы были приравнены к индивидуальным предприятиям. Только за одно освещение храма  приходилось платить  по 21 коп. за квт/ч, а не по 4 копейки, как это было установлено для всех               

 Но о.Александр не терял присутствия духа, нес в сердце своем веру в Бога и передавал ее людям. Изредка брал отпуск и ехал в Россию навестить родных и близких, посетить дорогие сердцу места. Люди откликались на его доброту, на его твердую веру, давали деньги на содержание храма. И даже партийные работники не отказывали матушке Анне Никитичне, которая, зная, как боятся люди посещать церковь, ходила по домам, собирая пожертвования. Немалую помощь и материальную, и человеческую оказывали о.Александру швенченские ксендзы. В их числе и знаменитый ныне в Литве, ксендз Алюлис.                 

 Духовная дочь о.Александра Ксения Михайловна Зеленкевич, певчая швенченского храма, вспоминает:               

-Мне было 29 лет, когда я встретилась с отцом Александром. Это был очень добрый, очень внимательный человек, молитвенник, истинный служитель Церкви Христовой. Он не ленился молиться, несмотря даже на то, что в храме бывало мало народа. Случалось и так, что службы проводили мы вдвоем. Вспоминаю, как он в такие дни радовался моему приходу : "Ксения, как хорошо, что ты пришла, будем служить литургию вдвоем !". Помню также, как тяжело было ему в те дни, когда последовал приказ закрыть швенченеляйский храм Казанской Божией Матери. Ведь протестовать было бессмысленно. Помню его еще в ветхой черненькой рясе и скуфейке, убирающего территорию храма.  Все время батюшка проводил в храме. Если не служил, то занимался ремонтом  или благоустройством территории. Он жил для Церкви, работал для Церкви!.               

 Ксения Михайловна вместе с домочадцами и прихожанами проводила в 1988 году о.Александра в последний путь, выполнив его просьбу:  в день похорон читать над ним Евангелие.            

Отец Александр очень любил своих дочерей. Он говорил: "Как я доволен своими дочками, как прекрасно они ко мне относятся, с каким вниманием и как заботятся". Жизнь Анна и Галины Данилушкиных была непростой.          

В 1944 году Галину Александровну немцы отправили на работы в Германию, в г.Гольдан, что близ нынешнего Калининграда. Там определили ее в немецкую семью няней к четырем ребятишкам. Хозяйка, уезжая с мест военных действий вглубь страны, забрала с собой и Галину. Освободили ее американцы. Была Галина Александровна свидетельницей встречи союзнических войск на реке Эльба. Очень хотелось к родным.  Она попросила американцев передать ее в советскую комендатуру. Там и арестовали ее, обвинив в сотрудничестве с немцами, сокрытии происхождения, в шпионаже в пользу американцев. Осудили на десять лет лагерей и отправили на Север, в Инту. Здесь отсидела она десять лет и  семь месяцев. Вместе с нею отбывали в лагере наказание три тысячи женщин.          

В 1948 году политических, так называемых " врагов народа" отделили от тех, кто сидел за бытовые правонарушения. На спины повесили номера. Пережить пришлось и обыски, и издевательства. Работать приходилось и медсестрой в лагерной амбулатории и больнице, и на тяжелых работах на железной дороге. Лагерным распорядком разрешалось получать и отсылать два письма в год. Галина Александровна знала, что отец молится за нее и очень явственно ощущала помощь от молитв отца. Она и сама не расставалась с молитвой.        

После освобождения  из лагеря, Галина Александровна поехала домой не сразу. Она  осталась работать медсестрой в центральной поликлинике города. Ее общий трудовой стаж - 50 лет. Из них 35 лет бессменно была медсестрой в Швенченской поликлинике. Справедливость восторжествовала спустя много лет. Галина Александровна, только после крушения советского режима,  получила полную реабилитации.            

Анна Александровна в молодости специального образования не получила. Нужно было материально помогать родителям. Работала делопроизводителем в горсовете, а потом была направлена бухгалтером в отдел социального обеспечения. В 1952 году по неопытности оформила пенсионное пособие человеку, представившему поддельные документы. Она этого воремя не заметила. Через два года прошла ревизия и выявила  нарушение. Устроили показательный суд. Анну Александровну осудили на десять лет с возмещением всей выплаченной суммы. Полтора года отсидела она в лагере общего режима. Освободили ее по амнистии, как мать двоих детей. Пока она отбывала наказание ушел из семьи муж.  Воспитание детей легло на плечи о.Александра и матушки Анны Никитичны. Вернувшись домой, Анна Александровна стала работать швеей, закончила техникум легкой промышленности в Вильнюсе. Работала мастером на швейной фабрике. А когда за больными родителями понадобился более тщательный уход, на семейном совете было решено, что Анна Александровна оставит работу и выйдет на пенсию.          

В 1978 году о.Александр по состоянию здоровья вышел за штат. На его место пришел молодой священник, недостаточно добросовестно относившийся к служению. Но и это обстоятельство о.Александр переносил со смирением, хотя и очень переживал за храм, за паству, с которой был многие годы.